– Ребята, чуть поплотнее, поровнее и мне место с края оставьте! – Сугробин двигал треногу с фотоаппаратом, стараясь выбрать ракурс поколоритнее. Потом взвёл рычаг автомата, нажал на кнопку и встал с края рядом со Зверевым. Полыхнула лампа – вспышка, щёлкнул затвор.
– Ещё два дубля. Кадр исторический. Мгновенья уходят, века остаются, – говорил Леонид, возвращаясь к аппарату и взводя затвор. Ещё два всполоха. Сугробин отставил треногу с фотоаппаратом к стенке.
– Вот сейчас достаточно. И все по местам. Да здравствуем мы!
– Да здравствуем мы! Это хорошо, – сказал Валентинов, пожевав солёный огурец. – Но так не пойдёт. Это уже после первой можно заканчивать. Надо выпить в алфавитном порядке за каждого и спросить, как он живёт и как собирается жить дальше.
– Сугробина пропустим вперёд. Он в том году отсутствовал и пусть доложится, – вставился Сургутин.
В центре Сормова 13 октября проходил плановый сбор пятерых друзей. Сугробин встал. Перед ним сидели друзья. Они знали, что произошло в его жизни, и он знал о них. Володя Зверев родил второго ребёнка, получил двухкомнатную квартиру и должность начальника группы. Валерий Валентинов также стал начальником группы и весело жил с женой в «погребке». Сургутин ждал прибавления в семействе и, отпустив жену для спокойного предродового отпуска к родителям, принимал компанию у себя. У Ширяева были неурядицы. Он не пробился в аспирантуру и потерял интерес к себе со стороны жены из Балашихи. Там рос его сын, которого он видел мало, а может, уже и совсем не видел. Но Саня не скулил, старательно набирал очки на работе и стал ведущим специалистом. Сам Сугробин, вернувшись с армейской семимесячной службы, в июне официально развёлся с Мариной, и предстал перед друзьями независимым холостяком. В том же июне перевёлся на работу в СКБ, где служили Зверев и Валентинов.