– Пошли жрать! Фадей пришел.
– А Дема?
– Дема свалил. С КПП звонили, его нет в части.
– Так, что за разговоры! – встал сержант из-за стола. – Что Вы все так оживились?! Всем сидеть и учить присягу. Приду – проверю!
Дверь за сержантами захлопнулась, и солдаты тут же побросали свои тетради и начали живо обсуждать слова Володина. Никто не хотел дедовщины, все боялись дедов, но также все понимали, что дедовщина неизбежна. Еще недавно казалось, что никакой дедовщины в части нет. Со стороны сержантов, мы не видели никаких проявлений неуставных отношений. Никто не называл нас духами, даже само слово «дедовщина» казалось было под большим запретом. Все, что происходило в роте было в рамках Устава, строго по Закону. Большинство солдат не понимало, зачем нужна эта дедовщина и что это за зверь такой, о котором все только и говорят, но никто не видел в глаза. Чем страшен этот зверь? Почему нельзя служить в армии все время также как сейчас, как в РМП?
Спереди сидела небольшая группа солдат, одна из многих кампаний, которые уже успели сформироваться за этот короткий срок в роте молодого пополнения.
– Вот, и мы также будем когда-нибудь. Отлетаем свое, и будем себе спокойно кушать в любое время, когда захотим… – мечтательно произнес Захаров.
– Сволочи, сами сейчас жрут, а нам не дают нормально поесть в столовой, все время подгоняют! – возмущался Воробьев.
– А тебе, что, Воробьей, не хватает? Ты что нехват, что ли? – пробубнил рядовой Ягодка.
– Завали свой поганый ебальник! Сам нехват!
– Да, блядь, ты своими слюнями сейчас всю комнату забрызгаешь, нехват!
– Щас у меня в организм получишь! – угрожающе приподнялся с места Воробьев.
– Эй, хорош Вам! – вмещался Перепелкин. – Успокойтесь, Орлы! Лучше подумайте, как быстрее черпануться!
– Да, что тут думать! – махнул рукой Захаров – Быстрее огребем своих улюлей, быстрее черпанемся!
На протяжении получаса мы были предоставлены себе. Это был не первый случай обсуждения дедовщины. Дедовщина была основной темой бесед молодых солдат в любое время. До сегодняшнего дня мы никогда не слышали от сержантов, чтобы они что-то говорили про дедов, про духов, про черпание. В нашем представлении дедовщина была чем-то ужасным, какой-то мясорубкой для молодых солдат. Рота, куда нас должны были перевести после присяги, казалась нам адом, где нас с утра до вечера только что и будут делать, как бить, прокачивать, заставлять делать всякие унизительные вещи. Большинство солдат были настроены негативно по отношению к дедовщине. Но страх перед дедами был сильнее любого чувства собственного достоинства. Кто-то еще надеялся на поддержку товарищей, на армейское братство, но появились и такие, кто понимал, что самой лучший выход, это подружиться с дедушками, выслужиться перед ними. Мы не знали, кто такие дедушки, как они выглядят, чем именно они так страшны, но догадывались, что Володин, Попов и Фадеев и есть наши будущие дедушки.