— Воды нет.
— Я сейчас принесу! — вскочил Барт,
табуретка стала медленно падать, он поймал её и поставил ровно,
схватил со стола Верину тарелку и с улыбкой показал Эльви: — Заодно
отнесу. Скоро буду, две минуты.
Она кивнула, не поднимая глаз, он
телепортировался на крышу общежития и вдохнул максимально глубоко
раз десять, медленно выдыхая и пытаясь что-то сделать с этим
пожаром в голове, который уже растёкся на всё тело. Он вёл себя
отвратительно, он знал об этом, глупо, непоследовательно,
безответственно и по-детски, он знал, он ничего не мог сделать с
этим, и не мог понять, почему это вообще происходит.
Телепортировался к Вере, и мгновенно
понял, что он тут лишний — его просили не телепортироваться к Вере
никогда, если нет приказа, а телепортироваться в библиотеку, и
стучать, как нормальный воспитанный человек, потому что Вера тоже
человек, и может находиться, например, в ванной, и вряд ли будет
рада, если он там возникнет, его сто раз просили. Он не понимал,
почему об этом забыл. Реальность поставила его перед фактом —
«мужчина, женщина, кухня» и Барт, пятое колесо, третья нога,
здравствуйте.
Он улыбнулся как жизнерадостный
придурок и сказал:
— А я тарелку принёс!
Шен посмотрел на него как на идиота,
Вера улыбнулась и опустила глаза, она вообще никогда не злилась. Он
посмотрел на тарелку на столе и радостно схватил с неё что-то
маленькое и круглое, похожее на котлету:
— О! А можно и мне?
— Нельзя! — сказал Шен, но Барт уже
сунул котлету в рот, и в этот момент как раз вспомнил всё то
интересное, что рассказывали про вещи Шена и еду Шена.
«Это не просто тарелка,
это его тарелка. Чёрт...»
Еда замерла где-то в горле, намертво
вцепившись и не торопясь ни туда, ни обратно, он закашлялся,
пытаясь найти хоть что-нибудь, чем можно это заесть или запить, но
здесь вся еда была едой Шена, который Барту был совершенно не рад и
помогать не собирался. На столах ничего подходящего не было, он уже
начал думать о том, что более идиотскую смерть, чем подавиться
котлетой, трудно представить, когда кусок удалось наконец-то
проглотить. Вера за спиной тихо сказала Шену, тем странным голосом,
которым она разговаривала только с Шеном, невинно-детским и
одновременно эротично-хитрым, он всегда в такие моменты чувствовал
себя лишним:
— Пожалели ребёнку тефтельку?