Эльви остановилась у выхода и
обернулась, с удивлением глаза на Барта, он убрал руку, сказал
немного виноватым шёпотом:
— У меня был такой стул, один в один
такой же.
— Они здесь у всех, — мрачно
ответила Эльви, Барт посмотрел на неё, невольно заметил ещё один
предмет мебели, который попал в круг света от свечи — кровать, в
углу у входа, застеленная лоскутным одеялом, его тоже жутко
захотелось потрогать, оно выглядело так интересно... И тут он
понял, где находится.
«Мужчина, женщина,
спальня.»
От этой мысли он так покраснел, что
ощутил это всей головой, как будто кровь не просто к щекам прилила,
а долбанула по мозгам, глазам и всему лицу, очень горячо, ужасно
стыдно.
Эльви молча открыла дверь и вышла из
комнаты, продолжая держать дверь для него, Барт вышел следом,
быстро осмотрел коридор, закрытую дверь в ещё одну спальню,
приоткрытую дверь в уборную и проём без двери, ведущий в кухню —
типовая планировка, как у всех. Перед дверью стояли бидоны с водой,
они здесь у всех стояли перед дверью, чтобы не носить далеко. Рядом
два ведра, маленькие, как будто в доме не было никого достаточно
сильного, чтобы принести большое.
«У неё нет отца? Или он болен?
Или далеко?»
Ему хотелось узнать, но не хотелось
спрашивать, и он молча шёл за ней, глядя на её спину.
«Мужчина-женщина-спальня... Нет,
это не так. Нет. Какая она женщина, я в ней вообще женщину не вижу.
Я даже не могу сказать, есть ли у неё фигура, и какое у неё лицо,
только и ясно, что недовольное. И цвет волос непонятный. Нет. Точно
нет. Я просто пришёл за конспектом. То есть, я пришёл извиниться. В
смысле... Зачем я пришёл?»
Он понял, что не помнит. Весь вечер
был какой-то дикий, странный и неправильный, он увидел её в
библиотеке, потом пошёл за ней, и она привела его в его старый дом,
а потом он везде опоздал, и потом Вера с этим тортом, и теперь
вот.
«Чай, наверное, будет. Страшно,
капец.»
Кухня оказалась такая крохотная, что
в ней было сложно развернуться вдвоём, Эльви молча кивнула Барту на
табуретку, он сел, поставил на стол торт. Она поставила на стол
свечу, достала два блюдца, ложки, чашки, нож, переложила торт на
большое плоское блюдо, разрезала на крохотные кусочки, взяла с
плиты чайник и тут же поставила обратно, тихо сказала, таким
голосом, как будто сообщала о том, что кто-то смертельно болен: