— Сейчас приду, — вышел в другую
палату, создал уменьшенную копию статуи птицы из воды, заморозил,
поднял без магии, руками, и принёс Двейну, радостно поставив у
кровати.
Двейн поднял брови, осторожно
повернулся на кровати, чтобы видеть птицу лучше, потрогал рукой и
уточнил:
— В ней нет магии?
— Чистая вода, замороженная. Она
будет понемногу таять и снижать температуру воздуха.
— Лужа натечёт... Не трогай! Пусть
будет лужа, — он ещё немного повернулся и положил на птицу вторую
ладонь, немного подержал и провёл руками по лицу, опять положил их
на птицу, посмотрел на Барта: — Спасибо. Только найди тазик
какой-нибудь, а то Док будет ругаться.
Барт кивнул и пошёл искать тазик, с
опозданием думая о том, что размер птицы нужно было подбирать с
учётом размера тазиков, которые есть в лазарете, но эта хорошая
мысль, как и прочие хорошие мысли, в его голову слегка
опоздала.
В итоге он так и не нашёл тазик и
создал новую птицу, подходящую к имеющемуся тазику, а старую
отправил телепортом в личную душевую Шена — туда никто не ходил,
кроме Шена, а Шен ходил строго по расписанию, после тренировок,
Барт был уверен, что к вечерней тренировке она растает. Вся эта
беготня с тазиками и птицами заняла у него большую часть обеда,
когда он пришёл в столовую, там всё уже кончилось. Идти к Вере он
побоялся, опасаясь встретить там Шена, поэтому пошёл в столовую
академии, где пирожки тоже уже кончились, осталась только какая-то
фигня с творогом, которую он не любил, но всё равно купил, потому
что есть хотелось, и съел по пути к аудитории.
Бытовички тоже каким-то образом уже
знали про его дуэль, скромные стреляли глазами и шептались,
нескромные поздравляли и шутили на тему, он игнорировал всех — он
понятия не имел, как себя вести, в прошлый раз было то же самое,
все забыли на следующий день.
Занятие ещё не началось, он сел за
свою последнюю парту, делая вид, что перебирает вещи к сумке, а сам
тихонько поглядывал на Ясю, которая что-то рассказывала подружке и
смеялась. Эта картина его так увлекла, что когда между Ясей и его
глазами встала Эльви, он дёрнулся от неожиданности и так смутился,
что даже слепой понял бы, что он нашёл в этом зрелище.
Эльви смотрела на него молча, с
таким возмущённым видом, как будто он нарушил все законы и попрал
вселенскую мораль, Барт чувствовал, что заливается краской так, что
от давления лицо сейчас лопнет, и это все видят, так что врать
бессмысленно и бесполезно. С голосом тоже произошло что-то ужасное,
но он собрался из последних сил и улыбнулся: