«Интересно, Эльвина обедала? Я
не видел её в столовой.»
Появилось желание соврать о том, что
пропустил обед, и затащить её в какую-нибудь закусочную, он сам над
собой посмеялся за это желание.
«Магия Веры. Шен тоже мне еду
принёс, прикольно, на него тоже действует.»
Барт забывал обедать, как раз из-за
этой привычки игнорировать чувство голода, и ел только тогда, когда
ему об этом напоминали, ну или когда все ели, по расписанию. С
началом учёбы на бытовом факультете его график постоянно плясал
зигзагами, так что он иногда не мог вспомнить, ел ли вообще в
конкретный день.
«Интересно, Шен узнал, и поэтому
принёс еду, или у него просто появилось такое желание по каким-то
внутренним причинам?»
Их загадочные отношения с Верой
вводили Барта в ступор, он не мог понять, что там происходит, и как
это получается, а разобраться очень хотелось. Но он пока не
набрался смелости, чтобы спросить.
«Начнём с малого и потренируемся
на Эльвине.»
Он вроде бы собрался, и знал что
спрашивать, но начать говорить оказалось сложно, они прошли молча
до выхода из здания академии, потом до края студгородка, а говорить
он так и не начал. Они пока ещё шли по центру города, постепенно
темнело, загорались фонари, хорошо одетые дамы выходили из
роскошных карет, их встречали слуги и провожали до крыльца,
открывали для них двери, заходили следом в роскошь и блеск.
Когда-то он смотрел на такие дома сквозь витражные стёкла дверей,
думая, что по ту сторону какой-то совершенно другой мир, прекрасный
мир, в котором всё каждый день бывает только хорошо, и что даже
слугой туда попасть будет счастьем. Теперь он знал, что это не так,
и что по ту сторону роскошных дверей тоже море проблем, других, но
не менее серьёзных. Там тоже болели, ругались с роднёй, боялись
остаться без денег, страдали от социальной неустроенности и даже
голодали, по другим причинам, но всё равно, голод есть голод. Когда
он учился в Королевской Академии, у него половина группы состояла
из мажоров, которые деньги не считали вообще, и понятия не имели,
что такое пройти два квартала без слуг, и там были девушки,
изнурявшие себя диетами до обмороков, он лично считал это полным
бредом, но большинство богатых парней это одобряло.
Хорошие районы кончились внезапно,
как это всегда бывало в Оденсе — со стороны широкой улицы дома
выглядели ухоженно и свежо, но стоило свернуть в переулок между
этими домами, как тот же самый дом начинал выглядеть обшарпанным и
старым. Со стороны внутреннего двора никто не подновлял краску на
фасаде, и она облезала слоями, из скопившейся на бортиках пыли
прорастали мелкие побеги и мох, кое-где по решёткам балконов
взбирался дикий виноград, сейчас уже жёлто-красный от осени, в нём
шуршали птицы. Он подумал, что давно уже не видел птиц, видимо,
потому, что давно не выбирался за пределы центральных кварталов,
где не водилось ничего живого, кроме людей и крыс.