, благодаря итальянцам, но его причастие
к нападению на Бородовых и прочим
преступлениям лишь мои рассуждения. Ни Сальдоре, ни Тендо не сдали
его.
Князь смотрит в задумчивости на
меня.
- Дядя, одумайся, - хрипло произносит
Гоша. Надорвался, видно, визжать. - Как можно доверять существу,
прячущему лицо?
- Лицо? Вы хотите увидеть мое лицо? –
гулко шагая по каменному полу, приближаюсь к командирам.
Почувствовав нервозность от моего взгляда, они отшатываются. Вид
поляниц в кошмарной броне за моей спиной нисколько не спасает им
нервы. - Раз это приказ, я подчиняюсь.
Полисплав освобождает голову, следом
расстегиваю ремешки маски. Кевларовая пластина падает на пол и
грохоча откатывается в сторону.
Все – командиры, их адъютанты, роты
Мечей – дружно ахают.
- Ребенок!
- Пацан совсем!
- У меня сын-гимназист
старше!
- Какой милый! – не выдерживает
дородная женщина генерал.
Генерал-майор Совок в охренении
дергает себя за
бакенбарды:
- И весь командирский состав только
что трясся перед этим мальцом?! – его обрывает грозный взгляд
князя. – Простите, но… Ваше Высочество, вы были в курсе
этого?
Главнокомандующий отмалчивается.
Ситуация вышла из-под его контроля. Ему ни в коем случае нельзя
было разрешать мне снимать маску. Но Гоша навел интриги, и князь
невольно подумал, а вдруг я правда зверь невиданный.
- Подождите! – вскрикивает генерал
Скобеев и обращает взгляд на Аяно. – Подполковник Кимура, это
правда?! Лучший ваш коммандос, рейнджер, зачистивший предгорья от
моджахедов, ратник славянской армии - подросток?
Несовершеннолетний?
- Правда, - голос японки ломается. Она
не может оторвать взгляда от моего лица, даже розовый ротик
распахнула.
- Это правда, - нехотя подтверждает
Николай. – Я запросил досье на Перуна сразу, как мы заподозрили его
в шпионаже.
- Сынок, ты здесь по своей воле? – у
генеральши невовремя проснулся материнский инстинкт. – Родители
знают, где ты?
- Не поддавайтесь этой мимишной
мордашке! – взрывается Гоша. – Откуда вы знаете, что она не
иллюзия?
Страшное рычание вырывается из моих
юношеских губок:
- Я прячу лицо, потому что мне нет и
семнадцати, кретин. Моя служба засекречена. Я должен сейчас делать
домашку, а не отвечать на тупые обвинения. А вот
теперь, благодаря
тебе, благочестивого императора
засыплют обвинениями в эксплуатации детей на войне. Хорошую
подлянку ты отцу подстроил. Молодец.