Цена империи. Чистилище - страница 39

[2] Мой дорогой (фр.)

[3] Последнее (заключительное) слово (фр.)

[4] Халтурин устроился под именем Степана Батышкова сначала на верфи, а потом попал с этим именем и во дворец.

Глава седьмая

Око тьмы

Санкт-Петербург

13 февраля 1880 года

Хотите путешествовать далеко и быстро?

Путешествуйте налегке.

(Чезар Павезе)

Пригов

Бывший матрос императорской яхты «Александрия», Семен Пригов, был человеком набожным. Господь, не иначе, уберег его, когда он сорвался с мачты, сломал ногу да руку, но голову сохранил в целостности Всевышний. Рука зажила, а вот ногу злобный медикус после двух недель мучений все-таки отнял более чем по половину бедра. Случилось это пять лет назад, когда молодому парню исполнилось двадцать лет ровненько. Исполнительный и расторопный матрос имел расположение начальства, говорили, что деньги на его небольшой пенсион выделил сам государь. Но это неведомо, поговаривали, что все-таки призрела его государыня-матушка. В эту историю Семен, сын Ивана Пригова, крестьянина Смоленской губернии, верил намного более. Семен был в толпе зевак, собравшихся у Зимнего дворца. По какой-то причине новость о собрании Романовых разнеслась по Петербургу и в окрестностях дворца скопилась приличная толпа зевак, поглядеть на правящее семейство. Все-таки какое-никакое, а развлечение! Вот только смотрел бывший матрос не на показавшуюся невдалеке карету, а на небольшое черное облачко над головой. Слишком тихо было в небесах, а черная тучка, напоминающая очертаниями око человеческое… да нет, скорее, надо бы назвать это Оком Господа, только бы не Сатанаила! Ох и не нравились моряку такие свинцово-черные маленькие тучки. Кабы не огрести неприятностей по самое нехочу!

А экипаж, подъехавший к Зимнему был самого что ни на есть непритязательного вида, без вензелей и украшений, из него выскочил государь в непривычном партикулярном платье, с настолько разгневанным ликом, что обывателей, пытавшихся изъявить верноподданнические чувства с его дороги как ураганом смело. По толпе зевак прошел шепоток, всех смутил вид императора, что вызвало целую волну самых различных предположений.

Но Александру Николаевичу, самодержцу Российскому, было не до праздношатающихся дам и господ, он был необычайно взволнован, что же, собрание фамилии будет прекрасной возможностью объявления нового курса, коим пойдет его держава. Из двух великих империй должна на ногах устоять всего лишь одна! Он бросился на третий этаж в покои княжны Долгорукой, которая уже извелась (охота революционеров на государя печалила обоих его женщин – и жену, и любовницу), надо успеть переодеться и ее успокоить, а жену он успокоит на семейном собрании.