«Паника коснулась не только знати. Простые жители не
догадывались о грядущей катастрофе, но они видели, как один за
другим могущественные кланы снимались с родовых земель, бросали
сундуки, набитые шелками и фарфором, и бежали. В столице начали
ходить разные слухи, один другого страшнее. По улицам бродили
гадатели и прорицатели, трясли сушеными костями, грохотали палками
с нанизанными кольцами, подкидывали в воздух перья и кричали о семи
великих бедствиях. Говорили о трехлетней засухе и двухлетнем
наводнении, о страшном голоде и болезнях. Перепуганные люди творили
разные безумства. Один раз растерзали семью мясника, чья дочка
покрылась красными пятнами, так как подумали, что это какая-то
чума,другой раз разгромили лавку мелкого торговца.Врывались в брошенные сыхэюани и потом бегали по Киньяну,
нацепив на себя дорогие не по чину одежды, швыряли фарфоровые чашки
в паланкины чиновников, требуя сказать правду. Ценына продукты выросли в десятьраз.
Если раньше ты мог купить за один мао мешок риса, то сейчас получил
бы черпак.
Император закрылся во дворце и окружил себя дворцовой
охраной, раз в три дня принимая доклады от министров.
Когда до Киньяна дошли слухи о гибели пятой армии, горожане
взбунтовались. В это неудачное время попытался сбежать из страны
клан Цянь.»
Лицо Цянь Яна осталось спокойным, лишь кожа на скулах натянулась
так плотно, что, казалось, вот-вот порвется. Он узнал о бедствии,
настигшем его родных, спустя месяц. Учитель Кун не хотел говорить
ему сразу и даже советовался с Уко, как лучше поведать Яну эту
горестную весть.
«Взбешенная толпа напала на караван семьи Цянь прямо перед
городскими воротами, и хотя охранники сражались не на жизнь, а на
смерть, да и сами Цянь без стеснения применяли магию, опустошили
половину кристаллов и использовали все амулеты, которые были у них
с собой, клан Цянь был уничтожен в тот день.
Потоки крови текли из Киньяна через ворота и выкрасили
дорогу в красный цвет. Видевший это безумие поэт Суй Цзе сложил
стихотворение, которое впоследствии вошло в тысячу лучших
произведений за все времена.
Закат окрасился багрянцем,
Земля, завидуя ему...»
- Хватит. Не нужно стихов, - оборвала Уко, обеспокоенно глядя на
мужа.
Она помнила, как ее Ян вернулся от Кун Веймина, пошатываясь,
будто пьяный. Как он упал на колени, обнял ее за ноги и рыдал,
впиваясь зубами в полы ее халата. Он ничего не говорил, лишь стонал
и рычал, как помешанный, и его руки сжимали ее все крепче. Уко тоже
молчала, несмотря на боль. Помнила, как он уткнулся лицом в ее
живот. Как впился губами в ее губы. Как сорвал с нее одежду. Как
исступленно целовал ее шею и руки.