Эйлин жалела, что ни на дух не переносит алкоголь. Она наивно
полагала, что, напившись, ей было бы легче совладать с душевной
болью и одиночеством. Может, тогда у нее с Тобиасом появилось бы
подобие общего интереса, и он опять, как в первые месяцы их брака,
начал бы обращать на нее внимание. Но даже от единственного стакана
скотча ее непрерывно тошнило и невыносимо болела голова. Кроме
того, в таком состоянии она почти не могла ухаживать за
новорожденным малышом, к которому привязывалась с каждой неделей
все сильнее и сильнее. Иногда ей казалось, что они с Северусом —
одни в целом мире, и, если разразится катастрофа, прийти им на
помощь будет просто некому.
Эйлин снова практически перестала колдовать и уповала лишь на
то, что Северус родился обделенным магическими способностями. Она
знала, как муж ненавидел и боялся всего волшебного, и молила бога,
чтобы сын рос «обыкновенным» ребенком. Но и эти ее надежды
рассыпались в пыль, когда в возрасте пяти лет Северус взмахом руки
остановил брошенную в его сторону отцом бутылку. Тобиас тогда был
слишком пьян и не смог адекватно оценить произошедшее. Но Эйлин
буквально почувствовала потоки магии, взвихрившиеся вокруг
напуганного мальчика.
А между тем скрывать «ненормальность» сына становилось все
сложнее. Если бы в свое время она не призналась Тобиасу в том, что
сама является волшебницей, можно было бы объяснить всплески сырой
магии паранормальными способностями Северуса. Эйлин видела подобных
людей по телевизору и сумела бы убедить мужа, что мальчик —
экстрасенс. Но сделанное несколько лет назад признание
перечеркивало такую возможность. Всякий раз, когда Тобиас начинал
кричать на нее при Северусе, происходили странные, а иногда и
страшные вещи. Однажды Снейп-старший, на протяжении всего обеда
оскорблявший жену, называя ее уродиной, а собственного сына —
ведьминым отродьем, потребовал пива. Она покорно достала ледяную
бутылку и подала мужу. Тот схватил ее и завопил от неожиданной
сильной боли, а на его ладони расцвел багровый ожог. В тот же
вечер, когда Эйлин пришла пожелать Северусу спокойной ночи, ее лицо
«украшали» безобразные синяки. Именно тогда она и поведала сыну о
том, кем являлись они оба, рассказала о Хогвартсе и умоляла
постараться не колдовать при Тобиасе, прекрасно понимая, что нельзя
требовать подобного от юного мага. Северус плакал, ему было
нестерпимо жаль мать, но в то же время затаенная радость поселилась
в его сердце. Он не просто ненормальный урод. Он — волшебник! И
скоро поедет учиться в школу для таких же, как он сам!