- Ну уж нет, - рявкнул отец. – Моя семья отправится со мной.
- Не выйдет, - с деланным сочувствием ответил Эстебан. – Младшей
леди Оберлинг необходимо светское общество. Ей еще замуж выходить.
Я прослежу, чтобы столь сильный дар передался ее детям.
- К сожалению, у леди Оберлинг другие планы, - мелодично
произнесла мать. – Виктория давно собиралась навестить деда в
Славии. Мой отец немощен и слаб здоровьем. Он пожелал видеть внучку
в своем доме.
Я с трудом поднялась на ноги, удерживая салфетку возле лица и
тем скрывая своё изумление. Король внимательно смотрел на маму.
- Дозволяю, - наконец, кивнул он.
- Да кто ты такой… - начал снова отец, но был перебит.
- Лорд Оберлинг, только из уважения к вашим былым заслугам и
доблести предков МЫ закрываем глаза на ваше поведение. Поверьте,
ссылка – это самое мягкое наказание за попытку государственного
переворота!
- Ваше величество, мой муж не в себе, - быстро ответила мать. –
Он вовсе не собирался…
Она запнулась, не зная, как выразить мысль, но король
кивнул.
- Леди Оберлинг, - мягко сказал он. – У меня два сына… но,
разумеется, я понимаю чувства Максимилиана. Поверьте, я ничем не
обидел Викторию. Я ведь всё знаю – и про ее молодость, и про свое
положение. Но и вы меня поймите. Обстоятельства моего брака таковы,
что между мной и супругой нет не то, что любви – уважения, и того
нет. Я и сам не понимаю, как вышло, что Виктория стала для меня
чем-то большим, нежели дочерью моих подданных.
- Здесь немного вашей вины, Эстебан, - ответила мать. – Вы же
читали записки Доминиана, верно? Связь между Галлингами и Браенгами
тянется давно… много веков. У каждого Галлинга есть свой
Браенг.
- У меня был Кирьян, - тихо сказал король. – Мне было этого
достаточно… раньше. Лорд Оберлинг, Милослава… Уезжайте. И…
простите.
Мать обняла меня за дрожащие плечи, отец же поднял с пола мой
плащ и укутал свою бедовую дочь. Мы брели домой в тишине еще не
расцветшего сада. В груди было пусто: ни огня, ни боли. Отец
привычно придержал для меня дверь кареты. Только тогда я осмелилась
взглянуть в его лицо. Прошел ли его гнев? Я с горечью разглядывала
его морщины, седые брови, глубокие складки вокруг скорбно сжатых
губ. Он так и не заговорил со мной – ни в карете, ни дома. Сбросил
свой плащ на руки подбежавшего слуги, скинул сапоги и ушел в
гостиную, откуда тотчас раздалось звяканье стаканов.