Мне нравилось быть единственным ребенком у родителей. С
рождением близнецов я почти не видела мать. Мама больше не
укладывала меня спать, не пела мне колыбельных, не читала сказок.
Единственное моё время, которое не отобрали братья - ритуалы,
которые творила мать с моими волосами. Она всегда мыла их сама,
натирала маслами, купала в травах, расчесывала. И всегда тяжело
вздыхала. Только ради этих дней, полностью принадлежащих мне, я не
обрезала еще эти глупые косы.
У мамы же волосы были лишь до лопаток, дальше не росли. Она
рассказывала, как дядюшка Кирьян когда-то похитил ее в день свадьбы
и обрезал их, и как она плакала в тот день. Я только улыбалась:
представить невозможно, чтобы мама была чьей-то женой кроме папы.
Только она умеет с ним справляться, когда его охватывает черная
меланхолия и он уединяется в библиотеке с бутылкой виски, или когда
гневается так, что он его криков дрожат стекла в окнах. Одно ее
слово, один взгляд – и он становится послушнее ягненка.
Несмотря на то, что папа меня обожал, мне влетало частенько,
пожалуй, не реже, чем близнецам. Обычно за дело: я тоже кротостью
не отличаюсь. И с уроков убегала, и занавеси поджигала, случайно,
конечно, и пару маг-светильников взорвала. А уж порванным платьям
или разбитым локтям и коленям и счета не велось.
Родители хотели, чтобы я была леди, как мама: спокойной,
рассудительной, тихой. «Ты же девочка» - так часто слышала я. Я
честно старалась. Но разве виновна я, что уроки мне скучны, пряжа
рвется под моими пальцами, иголки ломаются, и даже растения в
огороде засыхают и съеживаются, стоит только мне их коснуться? И
только переехавшая к нам мамина бабушка Юлианна не спешила меня
менять. «Огонь не вместить в сосуд, как воду, - говорила она. -
Огонь должен быть свободен».
В замке Нефф свободы нет даже на крыше башни, а за ограду одну
меня вот уже несколько лет не выпускали.
- Ну Ви! – верещал мелкий. – Послушай! Мама сказала…
- Что случилось? – равнодушно спросила я, не двигаясь с
места.
- Говорят, в гости поедете, - сообщил братец. – Кажется, к
дядюшке Лео.
Я поморщилась – вот еще одна причина, по которой я хочу сбежать
из дому.
Женихи ко мне в очередь выстраиваются. И род у меня хороший,
сильный – как по отцу, так и по матери, и сама я не кривая и не
хромая. Только благодаря стойкости матушки я еще не просватана. Не
хочет она меня отпускать. Но на всякие балы и званые вечера ездить
приходится, положение обязывает. Вот и теперь придется спускаться,
обсуждать с матерью наряд, а потом трястись в карете до самой
столицы. А раз уж мы будем в столице – то одним вечером дело не
ограничится.