Теперь Анри их больше не спутает.
Эйда – тихая, пугливая как мышка. Ирия – бешеный зеленоглазый
сорванец.
«Ирий» – мир, покой, светлая обитель
праведников. Судьба посмеялась над Эдвардом, назвавшим так дочь.
Высшие силы, если они есть, вообще часто смеются над смертными.
– Бесполезно. Мне тоже не доплыть, –
серьезно заметила Ирия. – И я не брошу Эйду одну!
Будто Тенмар просил кого-то
бросать!
Младшая покровительственно обнимает
старшую за плечи. Впрочем, Ирия - выше. И сильнее.
Солдаты ломают дверь.
Анри с дикой, звериной тоской
отчетливо понял, что сейчас придется сделать.
Девочкам не доплыть, ему их в одиночку не защитить. Значит - прежде
чем умереть, он должен...
Самое жуткое: младшая тоже всё поняла
правильно. Быстро развязала ворот, открывая шею. Потом так же молча
взялась за шнуровку на платье сестры...
А та онемела от ужаса. На снеговом
лице живы лишь огромные глаза затравленного олененка.
Кто для нее сейчас страшнее? Солдатня
за дверью? Чужой весь в крови офицер? Родная сестра?
Или девочка просто не верит, что всё
это – правда? Всё – на самом деле!
Анри дал бы разорвать себя на куски,
чтобы прекратить всё это!
– Поцелуй меня, пожалуйста, –
попросила Ирия.
Он понял, конечно. Где тут не понять?
Никогда прежде не целовал четырнадцатилетних, но ей дольше не
прожить. Это ее последний день.
Как и его. Будь всё проклято!..
Ее губы пахнут осенней полынью? Или
так только кажется? Горький, пряный аромат. Полынь, сосновая хвоя,
листья брусничника...
Чувствует ли она хоть что-то? Или
просто хочет почувствовать?
Сам он ощущает лишь горький вкус вина
из последнего кубка смертника. Дикие цветы на скале… по ним
скользит взгляд сорвавшегося в пропасть… Скользят под руками камни,
осенним огнем горят астры… Закат…
Ирия отстранилась первой.
– Теперь – можно, – кивнула она,
подталкивая вперед сестру.
Анри должен целовать и ее? Вот уж
кому это совершенно не нужно. В отличие от Ирии, Эйда кажется
совсем ребенком. Если она и мечтала целоваться, то уж точно не с
первым встречным чужим обросшим мужиком. Почти вдвое ее старше.
Но младшая спокойно и обреченно
пояснила, доставая кинжал:
– Давай на счет «три»: я – себя, ты –
мою сестренку. Она сама не сможет, да и промахнется.
И вполне со знанием дела нацелилась
себе выше ключицы...
– Стой! – таким ледяным тоном Анри
приказывал только в бою.