Юноша поглубже натянул на затылок
меховое одеяло. И честно попытался вспомнить хоть что-нибудь, ради
чего вообще имеет смысл сегодня вставать. А уж тем более – на таком
холоде!
Чтобы увидеть унылые лица Эйды и
Иден, хмурый взгляд Ирии? Или вечно погружённого в собственные
мысли отца? Как же он сдал за последние полтора года!
Опять придется бессильно наблюдать,
как лорд[1] Таррент боится поднять глаза,
чтобы не встретить взгляды дочерей. Как Ирия злобным коршуном
косится на бедняжку Полину, жадно ловит каждую ее ошибку! И
сочиняет хрупкой, безответной женщине несуществующие грехи. Как это
и свойственно озлобленным, завистливым людям! А уж особенно –
вздорным, некрасивым девицам.
Сестра и раньше была - не мед. Но в
последние годы!..
Ну ладно - Ирия злится на отца. Что
тут греха таить - он кругом виноват!
Да, лорд Таррент вечно твердит, что
не мог иначе. Но то, что он сделал со своей семьей, ему не искупить
никогда.
А Полина здесь при чём? Что отец не
любил маму – давно не секрет ни для кого. Эдвард Таррент обрел,
наконец, счастье. Женщину, готовую разделить его изгнание. Женщину
гораздо достойнее самого отца - если уж на то пошло!
Дальнейшим размышлениям помешал
уверенный стук в дверь. Слуга. Лентяй только сейчас явился
растапливать камин.
Да, распустил отец прислугу, нечего
сказать! Когда хотят – тогда и работают. В остальное время – лясы
точат на поварне. А господа – замерзай!
Наконец-то комната наполняется
долгожданным теплом…
Юноша блаженно потянулся под одеялом.
Как же он мог забыть? За завтраком ведь увидит Полину! Чем не
радость?
А все горькие мысли - прочь. К
Темному противный дождь! Всё равно он не здесь, а за окном.
И к змеям северный ветер и сестер!
Родственников не выбирают, а уж родственниц...
Что поделать, если большинство девиц
- глупы от природы? А вечное шитье и вовсе превращает их в
безмозглых куриц. Хуже служанок!
А уж у тех точно нет никаких мыслей.
Кроме как набить брюхо. Да еще перемигнуться с конюхами и
камердинерами.
Леон стремглав вскочил с постели.
Поежился от сырости и холода и поспешно потянулся к одежде. Не
ждать же еще одного лодыря – камердинера! Тоже наверняка у
какой-нибудь служанки… мерзавец!
Мрачные, всегда полутемные коридоры
слегка притупили почти детскую радость. В столь тоскливые минуты
порой приходит в голову, что если отец вдруг умрет, то...