Стойкое желание прибить её мамашу только усилилось. И за то, что вообще её прислала. Хоть она и понятия не имела чем это может закончится, но какая нормальная мать отправит девочку одну домой к одинокому мужику? В день рождения. Значит, всё равно на что-то рассчитывала. Девчонка ведь огонь. Настоящий Зверёк.
И от воспоминаний как-то совершенно определённо заныло в паху.
Блядь, надо с этим заканчивать, выругался я и набрал безопасника.
— Валентиныч, мне только что угрожала Воскресенская… Ну, ты знаешь, что делать.
Я едва успел отключиться, как позвонил секретарь.
— Арман Эмильевич, напоминаю: у вас вечером самолёт в Зальцбург.
— Ах ты чёрт, — выдохнул я. — Это же тот аэропорт, где написано «Извините, это Австрия не Австралия»? Правильно?
Как я мог забыть! Сам же Эбнеру звонил, напросился в гости.
Соскучился по старому другу и наставнику, с которым был знаком уже без малого восемнадцать лет.
И уже в самолёте, вытянувшись на мягком диванчике под уютным пледом, вспомнил Зверя. Как мы познакомились. Наше первое лето. Ласковое Чёрное море. Суровый бетонный пирс. Сладкий инжир. Тёплые ладони его матери, треплющие меня по лысой голове.
Эх, Андрюха, Андрюха! Как же тяжко без тебя. До сих пор.
У твоей дочери через три дня день рождения. Я запомнил, да, он же сразу после моего.
Вот только чувство, что всё это было зря, так меня и не отпустило.
Надеюсь, скоро я верну долг и успокою, наконец, твою душу. Не свою.
Мне покоя не будет.
Я помню, Зверев, всё помню. Я ничего не забыл. И никогда не забуду.
9. Глава 9. Яна
Три дня прошло с тех пор, как мы вернулись из клиники.
Три дня как я молчала и не выходила из своей комнаты. И только переворачивала страницы альбома, в котором рисовала целыми днями. Я всегда так, говорю редко, только по необходимости, не умею, а всё, что на душе, выплёскиваю на бумагу, а потом часто рву или сжигаю эти рисунки.
Три дня как Татьяна Владимировна развела такую бурную деятельность, что её бы как белку в колесо, и это колесо снабдило бы светом целый город.
С громким скандалом она выгнала Артурчика. Сначала наглядно продемонстрировала ему на огромном плоском телевизоре запись его «тренировки» с горничной (а она совсем неплохо знала своего мужа, раз именно там поставила камеру). Потом отхлестала по щекам брачным контрактом, согласно которому в случае «измены» он условно «с чем пришёл, от того и должен погибнуть (зачёркнуто) в том и должен уйти». А потом повышвыривала в подъезд пустые чемоданы, а следом его вещи. Разукрасила, на радость подглядывающей кухарке, яркими флагами его рубашек ступеньки и перила.