- Монополия, это… это… Это же вам невыгодно!
- Почему же? У казны твёрдые закупочные цены, и у меня не болит
голова как продать свою пшеницу. И под залог будущего урожая я
всегда могу получить деньги вперёд, и вложить их в какое-нибудь
выгодное дело. В прошлом году, например, на паях с самим Маментием
Бартошем мы построили макаронную фабрику. Кстати, на макаронные
изделия, как и на все продукты глубокой переработки, монополия не
распространяется.
- Глубокой переработки, это как?
- Точно так же, как и с монополией на меха или металлы. Можно
беспрепятственно торговать шубами, железной и медной посудой,
железным инструментом, но нельзя вывозить их в чистом виде.
Купец вспомнил соболью шубу, подаренную им шахиншаху, и покачал
головой:
- Безумно дорого.
- Зато и прибыль! Кстати, купи у меня макароны, и с каждого
вложенного рубля ты получишь четыре. Лучшая еда для походов и войн!
Вкусная, питательная, лёгкая! Всего пятьдесят два рубля за
тонну.
Персиянин знал стоимость русского рубля в серебре и золоте, но
не знал что такое тонна. Гостеприимный хозяин, увидев затруднения,
охотно пояснил:
- В одной тонне десять раз по сто килограммов. Вооружённый воин
в среднем весит как раз сто килограммов.
- А макароны это…
- Ой, да ты же их не пробовал. Луша, ты далеко?
- Звал, Шевкет Есугеевич? – тут же появилась стряпуха, явно
караулившая за дверью.
- Луша, наш гость испробовать макароны по-флотски желает! Но с
говядиной или бараниной. Ему для дела вкус надобно знать.
- Сделаем, боярин Шевкет, непременно сделаем, - кивнула
стряпуха. – А не желает ли гость пока сорокалетнего мёду
испробовать?
Татарин подумал, и согласился:
- А вот это правильно! А то сидим как, блядь, нерусские!
Глава 1
Есть просьбы, которым невозможно отказать даже при всём желании.
Личный звонок президента с просьбой встретиться у него на даче и
посидеть в неформальной обстановке как раз из таких. Хотя, честно
сказать, Андрей Михайлович попытался отказаться от такой чести, и
сам пригласил высокого гостя к себе в Любимовку. Не получилось.
Президент рассмеялся, и сказал, что в Любимовке он был уже дважды,
а сейчас хочет проявить ответное гостеприимство. Так пришлось
выезжать.
И вот сейчас потрёпанная жизнью Нива неторопливо пыхтела по
трассе в сторону Москвы. Не то, чтобы Самарин не любил быструю
езду, но считал сотню километров в час достаточной скоростью для
короткобазной машины, где под капотом стоял вовсе не родной движок,
да и вся Нива была переделана в угоду проходимости, а не скорости.
Улита едет, когда-то будет…