Пленных, поджидая Германа, держали в камере. Если верить слухам,
сбежать из знаменитой тюрьмы, за всю историю ее существования, не
удавалось никому, и сторожа особо не парились. За бутыль самогона
позволили Тохе — не заходя, через окошко в двери, —
побеседовать.
Тоха опасался, что Олеся откажется разговаривать, но нюхачка,
подчинившись приказу Джека — «Говори-говори, — мстительно проворчал
тот, — чтоб этому козлу помирать не скучно было», — рассказала
все.
Как Верка выследила отряд и убила Сашку. Как пошла вместе с ними
проводницей. Как бункерный лечил Верку, заступался за нее. Как
уговорил Сталкера забрать девушку с собой. Как они встретили
«вояк», и сестру убило осколком гранаты.
«В Омске пацан есть, Васька, — без выражения закончила Олеся. —
Он нашим помогал ее хоронить. Нас с Жекой увезли, я ранена была, а
он остался. Может, даже место вспомнит, где закопали». Она
замолчала.
«Васька-то, может, и вспомнит, — донесся до Тохи насмешливый
голос, — только, чует мое сердце, рассказывать будет некому! Теперь
уж этот гад Толяну на хер не упал. Небось, руки об него марать и то
не захочет, траванет, как крысу, и всех делов… Слышь, урод?!»
Но Тоха уже отошел от двери.
Ноги едва держали, и шагал он через силу. Куда угодно, только
подальше от чужих глаз.
Забрел в нежилой переулок, опустился на корточки, привалившись к
стене. Откинул голову назад, ударился о кирпичную кладку. Не
помогло. Кулаком по стене врезал — тоже не помогло.
Верки больше нет. Нет!!!
Четыре месяца прошло с тех пор, как ее похоронили. Где-то, в
тысяче километров отсюда. Рядом с неведомым гарнизоном.
Нюхачка не обманула, Тоха знал. И все обещания Толяна вернуть
сестру «после дождей, когда дорога встанет», — пустой звук. Как
можно вернуть ту, которой больше нет?! И бежать отсюда, получается,
некуда и незачем. После того, что он сделал — предал сначала
Сталкера, всеобщего благодетеля, а потом Женьку, известного добряка
и лучшего охотника, от Талицы до Нижнего, — Тоху люто ненавидели
везде, в любом цивильном поселке сочли бы за счастье
расстрелять.
И ни одна стая Диких его не примет. Корявый тогда, в обмен на
Женька́, пустил перекантоваться, но потом велел «валить во Владимир
и больше не отсвечивать». Пахан до сих пор был зол, из-за взрыва на
отмели. Не убил только потому, что опасался гнева Толяна. Среди
Диких прошел слух, что Тоха «беду притягивает», с такой репутацией
ни в одну стаю соваться не стоило.