Само собой как-то получилось, что после возвращения Кирилл
перешел в разряд взрослых. Он с вечера до утра пропадал в
лаборатории, потом шел «тренироваться» — поднимался наверх, на
стадион, где вытворял очень странные вещи, Даша пару раз наблюдала,
— и спать, по словам Олега, ложился поздно. Даша однажды слышала,
как на зов Любови Леонидовны: «Кирюша!.. Малыш!.. Пойдем фильм
смотреть?» Кирилл вежливо отозвался: «Спасибо. Я занят, к
сожалению», — и Любовь Леонидовна ничего не ответила. Тем самым,
поняла Даша, раз и навсегда признав право бывшего «малыша»
поступать так, как считает нужным.
Кирилл очень изменился. До его ухода из Бункера у них с Дашей не
было друг от друга секретов. С Кириллом, в отличие от Олега, Даша
могла поговорить о чем угодно. Знала, что он всегда внимательно
выслушает, порадуется за нее или посочувствует. Теперь же — она
поняла это еще в больничной палате, когда Кирилл впервые пришел в
себя, — ему стало не до нее. Похоже было, что Даше и Олегу места в
его мыслях вообще не осталось. От общения Кирилл вроде бы не
уклонялся, но почти круглосуточно бывал занят. А если и находил
время поговорить, Даша неизменно чувствовала себя несмышленышем. Ее
лучший когда-то друг за эти полгода превратился в человека, равного
по возрасту и опыту взрослым, а они с Олегом остались теми, кем
были — «малышами», всеобщими баловнями и любимцами.
Хотя все в Бункере делали вид, что ничего подобного не
произошло. Любовь Леонидовна, к примеру, продолжала называть
Кирилла «малыш», и тот не возражал — только в кивках обритой головы
и выражении посветлевших глаз Даша улавливала снисходительность.
Кажется, Кирилл и к Любови Леонидовне теперь относился примерно так
же, как к ним с Олегом. Он даже не посчитал нужным рассказать, что
уходит из Бункера: друзья узнали об этом от воспитательницы и по
растерянной интонации поняли, что Любовь Леонидовну саму поставили
перед фактом. Кирилл решил уйти к Герману и в ту же ночь ушел. Всё.
Точка.
Олег не расстроился. Давно жаловался Даше, что соседство с
Кириллом его «напрягает», хотя внятно объяснить, чем именно
напрягает, затруднялся. А Даша очень огорчилась. Она была рада, что
Кирюша вернулся, пусть изменившийся и не похожий на себя. К его
потемневшему лицу и окрепшей фигуре успела привыкнуть, а улыбался
он ей, хоть и редко, но по-прежнему… И вдруг исчез.