***
Сегодня в Бункер должны были прийти адапты, и Вадим
Александрович поручил Даше с Олегом забрать у них письмо от
Кирилла. Когда прозвенел входной звонок, Даша потащила Олега к
люку. Адаптов они увидели еще издали, двое парней тащили по
коридору мешок, размером примерно с Дашу.
— Че надо, молодняк? — обронил один — рослый, плечистый парень.
— Берега попутали? Вип-каюты — на верхней палубе!
Даша с Олегом неловко замерли, но тут в дверях кухни показалась
Валентина Семеновна.
— Поговори мне еще, — прикрикнула на адапта она. — Что такое,
Олежек?.. Ох, и Дашенька тут! Вкусненького захотелось?
— Спасибо большое, — вежливо отказалась Даша, — мы по делу.
А Олег бесцеремонно заинтересовался:
— А есть что-нибудь?
Второй адапт, тащивший мешок, хохотнул. Он был пониже ростом,
чем первый, и казался более дружелюбным.
— У такой хозяйки — еще бы не быть! — Насмешливые глаза
поочередно стрельнули в Валентину Семеновну и в Олега. — Только ты,
кабанчик, как хавать начнешь, отойди. Чтоб подружку не забрызгало,
когда лопнешь.
— Ах, ты… — Повариха воинственно уперла руки в бока и двинулась
на адапта.
Тот дурашливо уклонился:
— Не буянь, хозяюшка! Уже валю! Вприпрыжку, за вкусненьким, а то
вдруг кабану не хватит. — И, занеся мешок на кухню, устремился в
сторону выхода.
Второй парень пошел следом. Из коридора донесся смех.
— Балабол! — проворчала Валентина Семеновна. — Опять Герман
новенького прислал… Не слушай его, Олежек. Пирожка дать?.. Или
вареньица?..
— Не надо.
Олег насупленно оттопырил губу. Валентина Семеновна захлопотала,
уговаривая не обращать внимания на дураков, а Даша, которой не
терпелось почитать Кирюшино письмо, бросилась догонять адаптов.
— Подождите, пожалуйста!
Парни остановились.
— Здравствуйте, — тяжело переводя дыхание, — ей не часто
приходилось бегать — попыталась быть вежливой Даша.
— Чё надо? — хмуро повторил здоровяк.
А тот, что предлагал Олегу отойти, приветливо произнес:
— И ты здравствуй! — И вдруг широко улыбнулся: — Бросала б ты
курить, лапушка! Такая красавица, а здоровье гробишь.
Даша растерялась:
— Я не курю.
— А чего ж пыхтишь, как лошадь загнанная? — Адапт, склонив
голову набок, доброжелательно ее разглядывал.
«Красавицей» Дашу называли Любовь Леонидовна и Елена Викторовна.
Никто из представителей мужского пола не обращался к ней подобным
образом никогда. И никогда на нее так настойчиво, с нескрываемым
интересом, не смотрели.