Сэл насупился и сложил руки на груди, а Том продолжил чуть
тише:
– Мы не можем допустить ее в схрон. Она узнает, где мы живем
и…
– Нэд совсем плох, – Сэл повесил голову и сказал это едва
слышно.
Ребята молчали, решая. А я раздумывала, как бы напроситься с
ними. Где-то там, в глубине этих туннелей, лежал больной мальчик.
Было непонятно, что дети делали в катакомбах. Возможно, это
беспризорники или подростки, что сбежали из родных домов. Я
планировала, как только выберусь наружу, тут же обратиться в
соответствующие органы. Но в первую очередь нужно отыскать
больного. Дети боятся взрослых, сами могут не пойти к врачу, а
ребенок, похоже, совсем плох.
Том молчал, а у Сэла закончились аргументы.
– Я смогу помочь, – уверенно сказала я. – Покажите мне
больного.
Том навел на меня свет фонарика и стал рассматривать.
Вид у меня был жалкий. Волосы спутались и повисли паклей, платье
разорвано в нескольких местах, совершенно испачкано и пахнет
помойкой. Да и голос был не сильно грозный.
Если прежде меня и опасались, как «ведьму», то сейчас
перестали.
– Хорошо, – обреченно объявил Том. – Идешь с нами. Только быстро
и молча.
Я согласно кивнула.
Вели меня наверняка не самым близким путем. Мы часто
сворачивали, возвращались назад. Мальчишки путали следы.
Зря они это делали. Я бы ни за что не сумела отыскать обратную
дорогу по спускавшемуся вниз коридору.
Идти было не особо сложно. Пол был вымощен камнем, сухой и
относительно чистый. Наши шаги гулким эхом разлетались по
сторонам.
Было немного жутковато. Источник света всего один – мой телефон.
И как бы мальчишки шли здесь без него?
Иногда в темных углах я слышала шорохи, клацанье и тихий писк.
Даже думать не хотелось, что это могло быть. Но мы шли быстро, и
никто так и не выскочил на меня из темноты.
Стены и низкий потолок давили. Хорошо еще, что у меня боязнь
высоты, а не замкнутого пространства. Иначе я бы уже давно
свалилась в обморок.
Я порядком замерзла. Шелковое платье, да еще и мокрое, не самая
подходящая одежда для подземелий. Температура здесь была градусов
десять, не больше. У меня уже начинали стучать зубы. Ноги в
открытых босоножках совсем превратились в ледышки.
Но где-то там лежал больной ребенок, и я должна была его
отыскать.
Я уже хотела поинтересоваться, как скоро мы придем, но тут
впереди забрезжил свет. Желтый, тусклый и неровный. Он наверняка
был от огня.