Что-то громыхнуло на кухне, повышая
уровень адреналина в моей крови. Затем заурчало в ванной, точно
подбиралось ближе. Скрипнули доски в коридоре. Пискнув от ужаса, я
накрылась с головой, как делала это в далёком детстве и,
зажмурившись, начала шептать присказку, которой научил
дед.
Однако разыгравшееся воображение уже
нарисовало мне стаю чудищ, стоящих вокруг моей кровати и, чтобы
хоть как–то успокоиться, я нащупала на пальце кольцо, то самое, что
мне подарил сегодня Морбиус, и начала крутить его. Монотонные
движения всегда меня успокаивали, вот и в этот раз узел в животе
распался, дышать стало легче, и я, продолжая ворочать перстень,
наконец–то задремала.
Утро показалось добрым. Солнце лишь
слегка щекотало мою щеку, одеялко грело, а кровать казалась
невероятно огромной. Сладко потянувшись, я хотела открыть глаза, но
решили еще чуток поваляться. Просто так, для себя, потому что
могу.
– Кажется, она проснулась! – донесся
до меня чей-то восторженный шепот, но его тут же
одернули.
– Тихо ты, дурень, не
вспугни!
– Да что вспугнуть то? – не унимался
первый голос, – радоваться надо, может это знак. Так и хочется
спеть!
– Господин барон, господин менестрель,
я бы попросила вас умолкнуть, а еще лучше покинуть спальню, –
потребовало приятное женское сопрано.
Я хотела испугаться, но вдруг поняла –
я еще сплю. Сразу сделалось легко и спокойно, и я решила послушать,
о чем болтают незнакомцы, а может и подсмотреть.
– Почему всем можно глядеть, а нас
просят выйти? – заворчал названный бароном.
– Потому что в отличие от вас, все
молчат! – съязвила дама.
– Может и молчат, но сир художник уже
набросок делает, а разве так можно? – заныл менестрель, – это
несправедливо, что ему разрешено рисовать, а моей песне наступают
на горло.
– Сочиняйте про себя, – предложила
дама.
– Про меня там нет, – огрызнулся
менестрель.
Тут уж меня просто расперло от
любопытства. Кто все эти люди, что так смешно ворчат вокруг меня? Я
открыла глаза и обмерла от ужаса.
Куда ни глянь, всюду толпились
призраки. Сидели на подоконниках, заглядывали со шкафа. Парочка
болталась на люстре. А один, видимо тот самый художник, примостился
меж колонн и что–то быстро чиркал на листе бумаги.
Некоторые из приведений находились так
близко, что едва не касались меня. Например, недовольный старик с
пышным воротником и юнец с лютней в руках. Тут же находилась и
дородная дама в пышном платье, над верхней губой я заметила у нее
мушку и зачем–то брякнула вслух: