Но едва он опустился в удобное
кресло и открыл толстый альбом, как на пороге появился хозяин
кабинета. Они молча встретились взглядами.
— Может, в своей комнате этим
займёшься? — спустя несколько секунд спросил Афанасий
Ильич.
— Нет, — кратко ответил
Кувалда.
Он перелистнул ещё одну страницу с
портретом какого-то предка, одетого в толстую шубу и высокую
бобровую шапку. Если бы не окладистая борода, то выглядел бы он
точь-в-точь как Афанасий Ильич, но даже так сходство проявлялось
феноменальное.
— Скажи мне лучше, что это там, в
столовой, было? Что это за сила? — спросил Краснослав.
Отец явно удивился вопросу, но
быстро опомнился.
— Да, память твоя... Не думал, что
ты даже это забудешь, — хмыкнул он. — Это личная сила Дормидонта.
Исцеление.
— Ясно, — ответил Кувалда. — На мне
пробовали?
— Ну так! Думаешь, с чего он так
отощал? — воскликнул Афанасий Ильич.
— Интересно, — протянул Краснослав.
— А у тебя есть? У меня?
Афанасий Ильич помрачнел.
— У меня есть. У тебя не
пробудилась, сколько мы не пытались, — хмуро сказал он.
— Продемонстрируй, — произнёс
Краснослав, пытаясь, чтобы это не прозвучало как приказ.
Отец пожал плечами, подошёл поближе
и сжал кулак, который тут же начал покрываться блестящей
металлической коркой. Через несколько секунд кулак уже полностью
был стальным, металл уходил куда-то дальше в рукава, но Афанасий
Ильич быстро прекратил демонстрацию силы.
Краснослав глядел то на кулаки,
только что бывшие цельнометаллическими, то на раскрасневшееся лицо
Афанасия Ильича, который тяжело дышал и потирал руки. И ни одного
следа Живы.
— Любопытно, — сказал он. — Оч-чень
любопытно.
Он захлопнул драгоценный альбом,
сунул его под мышку и встал. Отец уже отдышался и теперь спокойно
глядел на сына.
— Поработаю у себя, — сказал
Краснослав. — Это с собой возьму.
— Вечером вы вместе с Агнией
выезжаете в Гимназию, — сказал Сычёв-старший, подошёл к наследнику
и положил руку ему на плечо. — Не подведи.
Краснослав скупо кивнул.
Свою комнату он нашёл не сразу, и
даже пришлось прибегнуть к помощи слуг, но когда нашёл, подумал,
что лучше бы остался в кабинете отца. На двери комнаты висел плакат
с черепом и костями, Краснослав с удивлением узнал рептилоидские
иероглифы «DANGER!». Гнев застил ему взор,
похабная карикатура на кириллицу и глаголицу подняла из глубины
души воспоминания о сожжённых городах и уничтоженных
планетах.