После этих слов жажда немедленно оказаться около Эллы усилилась острой тревогой, почти звериным чувством смертельной опасности.
Кэйр на секунду прикрыл глаза, пытаясь сориентироваться, нащупывая нить…
И выдохнул:
— Разделенный Ясень!
— Изначальный Ясень! — одновременно с ним сказал Оберон. — Быстр…
Последнего слова Неблагой король уже не услышал.
***
Много позже, обдумывая произошедшее, лорд Кэйворрейн осознал, что к легендарному Древу его привела не только магия. Больше того: если бы он использовал одну магию — опоздал бы.
А так, руководствуясь неким неведомым ему самому чувством, он оказался около Ясеня несколько секунд спустя, чему мельком крайне удивился.
Девушка, привязанная к стволу — вровень по линии раздела живого и мертвого, — была погружена в Древо почти на треть. Ее лицо полностью закрывали цветы, распустившиеся на черных стеблях-оковах. Лепестки практически закрыли и волосы, уже вросшие в кору, — невозможно определить цвет! Но Кэйр узнал невесту сразу.
Первая его реакция была совершенно человеческой: рванулся к Ясеню, схватил Эллу за плечи, дернул на себя…
Не вышло. Только зашумела, как под сильным ветром, крона, ливнем обрушились сверху листья — справа зеленые, слева черные, скрученные, изъеденные. Листья на вид, а на самом деле — словно осколки камней, тяжелые, острые.
Один, черный, удачно срезал кожу на виске короля, но тот лишь мотнул головой и замер, лихорадочно соображая, что делать.
Кровь горячей струйкой потекла по щеке, и Кэйр стер ее, оторвав от Эллы одну руку. Приложил испачканную ладонь к стволу и воззвал:
— Великое Древо! Отдай мою женщину! Отпусти!
Листья замерли в воздухе, а в ушах короля прошелестел едва слышный голос, больше похожий на шум ветра:
— Же-ертва… Мое!
— Пробудись! — заорал дивный. — Пробудись!!!
— Я пробужден… — с отчетливой насмешкой откликнулся голос. — Не кричи, фейри. Ко мне уже воззвали.
— Прости, Великий Ясень!
Не отпуская плечо Эллы — то, что с мертвой стороны, — Кэйворрейн склонил голову и четко, негромко произнес:
— Прошу тебя, взываю к тебе: отпусти мою женщину.
— Она не твоя… — заметил Ясень.
В метре над головой пряхи открылись в стволе два провала: один искрился коричневатыми огоньками, второй был полон непроглядной тьмы. Провалы прикрылись корой и разверзлись снова — будто глаза моргнули. Но король, продолжавший стоять с опущенной головой, не видел этого.