– Знаешь, Тит, – улыбнулась я, – если Стражи хотят меня напугать
или заставить развернуться, им стоило принять иной облик. Хотя бы
вот тех первобытных великанов с горящими глазами, или как там они
ещё умеют… Разве что олисы могут теперь посоперничать с волкодавами
за мою безграничную симпатию. А раньше бородатые махины с добрыми
умными глазами всегда были моими самыми любимыми животными. С
детства мечтала о таком.
Главный Советник… кажется не услышал ни слова. Он обернулся,
протянул ко мне руку, морщась, словно от сильной боли, и ласково
сжал мои пальцы.
– Элис! Я просто обязан спросить в последний раз…
– Не трудись, – перебила я, высвободила руку и потрепала
посеревшего лицом, усталого Тита по плечу. Наверное, он даже не
ложился ночью. – Никто не в силах меня остановить. Ни ты, ни
суровые Стражи. Мне казалось, этот вопрос мы закрыли вчера.
Накануне дом достопочтенного судьи сотрясался от страшной драмы
в несколько актов. Единственным зрителем, для которого
предназначалось представление, была, разумеется, я, а примой –
Зора.
Она уговаривала и успокаивала, пугала и угрожала, давила на
жалость и шантажировала, хитрила и обижалась. Отдельные сценки
разыгрывались по ролям с участием всех домочадцев: по очереди и по
кругу. То Ника отпаивала талантливую актрису какими-то каплями, то
Тия чаем, то Лит коньяком.
Но мне, воспитаннице Айрин, такие фокусы были прекрасно знакомы,
как и девиз «цель оправдывает средства». Никакие лекарства и
доктора не были нужны Зоре, её «излечило» бы только моё решение
оставаться или хотя бы не спешить.
Так что… я лишь сто раз похвалила себя, что не сказала ей
раньше, когда возвратилась после тайного визита к послу Пустоши. И
столько же раз пожалела, что не оставила это на вечер, прямо к
приезду Тита. И я лишь твердила в уме одно, для крепости: я ушла бы
в Совет требовать допуск к судейскому Доступу сразу из каирского
представительства, если бы Советник Имидор не отсутствовал в
городе. На крыльях улетела бы!
Явился Тит и драма разгорелась с новой силой, но и тут я
оставалась непреклонной. Никакие аргументы не могли иметь значения
в сравнении с растущей внутри меня пустотой, а слово опекуна в
таком вопросе, как Путь сердца, веса иметь не могло, с чем
господину Советнику и пришлось смириться к ночи.
С самого завтрака, за которым объявила о своём решении, я просто
молчала и смотрела на всех, как мышь на крупу, чтобы не вступать в
переговоры и споры. В итоге и Тит сдался: ушёл, хлопнув дверью и
объявив, что у него аллергия на глупых девчонок.