Громкое сердце Дрея под моей ладонью остановилось, а мышцы
окаменели, замёрзли. Это от новой боли... Глупая, несдержанная
Элис!
Но замер он лишь на несколько мгновений: почти сразу вздрогнул,
обнял меня ещё сильнее и, баюкая, зашептал, в макушку:
– Связь, Элис... Тебе нужно было узнать и понять её самой. Это
как материнство: мужчина ничего не может сделать с предшествующей
счастью мукой... Только ждать, стиснув зубы, и молиться. Точно так
и с новой Нитью.
– Знаю, Дрей, – торопливо заверила я, отчаянно желая заставить
его забыть моё нытьё, – всё теперь знаю!
Осыпав поцелуями родное лицо, я чуть отстранилась, чтобы
повернуть запястья, и зажгла руны.
– Вот. Безо всяких там церемоний у Древа, – с придыханием
похвасталась я и сама же, как всегда, залюбовалась.
– А мои? – улыбнулся Дрей, тоже вдоволь насмотревшись, но тут
же, вероятно, сообразил, что не может меня отпустить, не уронив.
Потому что поднял и понёс к кровати. Ой, мы, оказывается, в моей
спальне…
Осторожно усадив меня на покрывало, он опустился рядом и
протянул руки. Без рун…
Пауза. Долгая молчаливая пауза.
– Что… твои? – наконец, осторожно поинтересовалась я, ещё чуть
подумала и округлила глаза. – Ты что же, не можешь?!
– Могу, – совсем тихо прошептал Дрей. – Конечно могу. Но очень
хочу, чтобы ты.
Я сглотнула, провела дрожащими пальцами по тёплым пульсирующим
ручейкам вен и… зажгла. Так легко и естественно!
– Это невозможное счастье, Элис, – сбивчиво выпалил Дрей, –
буквально… трудно пережить.
Он поднял на меня окончательно чёрные глаза – зрачки, казалось,
вышли уже далеко за пределы радужек – и, не отрывая взгляда,
потянулся к вырезу платья, которое… почему-то было до сих пор на
мне.
Невероятным усилием воли я накрыла его руку своей,
останавливая.
Помоги мне, Боже! Любимая, лишающая всех разумных мыслей
ладонь... всегда прохладная… такая нужная… Но я должна!
– Дрей!.. Мой брат! Он может быть в опасности.
– Разве что Ирина Петровна нотациями замучает, – пробормотал
Дрей и потянул всё же платье вниз. – Но он пока ещё не понимает,
так что как-нибудь переживёт. Они вдвоём в соседней комнате, любовь
моя. Андрей редкостный баловень, засыпает только на руках. Чаще
всего – бабушкиных.
– Как… в соседней комнате?!
– Ты не волнуйся, они нас не слышат. Простой и надёжный барьер,
я держу его бездумно, – по-своему понял Дрей… Ох, я ведь
спрашивала… немного не об этом!