Но ликовать рано, она будет думать! Рано, Элис...
Моя обожаемая старушка замерла и прищурилась.
– Там же была библиотека или какой-то архив? Закрытый, но
государственный. Как это теперь его продают?
– Какие-то дельцы умудрились выкупить в собственность. Я не знаю
законодательных тонкостей. Ещё тридцать лет назад там всё было
государственным, но как-то же недвижимость в России становится
частной. Нужно проверять, первый шанс за сто лет упустить
нельзя.
Теперь бабуля должна сказать, что дом можно приобрести, а
заняться им после тяжбы с папиной вдовой...
– Покупать непременно и срочно, за любые деньги! А ты поедешь,
когда закончишь дела с наследством.
– Не получится, любовь моя! Дом хоть и в частных руках, однако –
объект культуры регионального значения. Продаётся вместе с гласящей
об этом мраморной табличкой и серьёзными обременениями в плане
консервации и реставрации. Регулярная комиссия. Ехать должна я и
сейчас.
Айрин молча откинулась в кресле, двинув от себя по идеально
сервированному столу опустевшую яичную скорлупку в изумительной
мейсенской подставке.
Хорошо… значит больше вопросов, если повезёт, не будет. Ей всё
понятно и дальнейшие возможные варианты блестящая шахматистка
обдумает в уме. Через пару минут объявит победителя партии.
Я осмотрелась в поисках еды. Да уж... собираясь в гости к
аскетичной бабуле, позавтракать стоило дома. На глаза попалась
вазочка с джемом и я принялась спокойно ждать, запивая его терпким
чаем.
– Что же… красивый ход! – похвалила Айрин. – Господь милостив и
дал мне-таки одного толкового потомка. Через час свяжусь с
Каспером. О билетах и визе, полагаю, ты уже позаботилась сама?
Вот теперь можешь сплясать джигу, Элис! В своём воображении –
хоть прямо на этой белоснежной скатерти. На лице же максимум
радости... от ложечки сладкого малинового джема.
– По правде говоря, да, Ирина Петровна. И Касперу тоже
предварительно позвонила.
– Меликову, значит, в договоре пишем? Ну на-а-а-адо же! Дом-то
этих, ну дореволюционных Меликовых будет. Жить не жили, а ночевали,
когда в картишки в городе дулись и на этих, ну танцах тряслись. Я
вот видите – всё разузнал. Халупа-халупой, да и Григорьевское – не
Ярославль, а всё же барская городская усадьба.
С этими словами агент пнул резную балясину, а я чуть не пнула
его.