– Видит! – констатировал скрипучий птичий голос из кроны над
головой Берта.
– Нет, что вы, – торопливо заверил док, – я не смотрю на вас,
мисс! Не гляжу и ничего не вижу! Только не волнуйтесь! Я не буду
смотреть и уже ухожу. А крокусы беспокоить не станем, обещаю!
Он откланялся куда-то вбок и пошёл к дорожке.
– Том, он меня видел и слышал! – ещё повысила голос девушка. –
Это ни в какие ворота!
Бойл не ответил, только озадаченно хмыкнул.
А доктор вдруг ни с того ни с сего подумал, что он не
представился и это невежливо. К тому же – если представится, то и
ей придётся. А это уже что-то.
Решив так, Берт развернулся. И… Чёрт, пришлось признаться себе,
что имя-то можно было и потом узнать. Вон, у Бойла. А вернулся он
только потому, что резко и мучительно захотелось. Девушка была
невероятно красивой и трогательной!
– Видел, – признал он, потупившись. – Но не переживайте, я
никому не скажу! Лорд Лим, к вашим услугам, – коротко
отрекомендовался доктор, отвесил нервный поклон и на секунду поднял
глаза.
Юная мисс сердито морщила носик и… мигала! Она словно хотела
исчезнуть и злилась, что не получается. В конце концов, она будто
сдалась и, обречённо вздохнув, зыркнула на Берта.
– Леди Лим.
– Привидение.
Берт строго и спокойно выдал единственное слово после взвешенной
паузы, совершенно необходимой. Вчера, прямо в саду, он ничего
выяснять не стал: дал себе время отойти от шока и подумать. Только
велел Бойлу явиться в кабинет раньше завтрака.
Но сейчас-то доктор уже ни о чём и не думал. Сейчас – изображал
герцога.
Потому что Томас Бойл пришёл вовремя и даже руки отмыл
тщательнее… но лицо у него было крайне недовольное.
Вот Берт и включил герцога: помолчал, постукивая пальцами по
столу, а потом и вовсе принялся за очередную страницу прошлогодней
учётной книги красильной мастерской. Не всерьёз принялся… Обработка
шерсти с его собственных пастбищ и впрямь требовала внимания, но
сейчас цель у дока была не считать овец, а хорошенько помариновать
упрямого старика.
Берт подумал. Хорошенько подумал! Пусть теперь и этот подумает,
а не сразу огрызается.
Садовник думал до нужной кондиции с четверть часа. Сперва
попсиховал, попыхтел. Потом понервничал, то закатывая глаза к
потолку, то многозначительно поглядывая в окно на свою вотчину. Мол
– нет у него времени на глупости.