Утром тетя собирала меня «на войну». Всплакнула, как положено...
Когда я натянула шапочку и пристегнула к поясу саблю, как раз и
заехали за мной, привели коня. Замшевые меховые варежки натянула,
уже выходя на крыльцо. Огляделась – отряд таращился, как на
диковину - дружно и молча. Юрас подсадил меня в седло, закинул
тючок с вещами на вьючную лошадь и приторочил его.
Тетя махала рукой, зажимая рот, чтобы не завыть снова.
Тронулись… По дороге к нам подъехали еще двадцать стражей.
Очевидно, моим словам все же поверили и отряд усилили. Насчитала
всего сорок воинов, включая и меня тоже. Те - со второго отряда,
похоже, знали уже про приворот, потому и хмыкали с издевкой на моих
парней. Ну, а они в ответ поглядывали свысока и не стыдились - надо
же, а будто даже гордились чем-то.
Первого привала я еле дождалась. Тело не было привычно к езде,
хотя я и держалась, и сидела правильно. Меня аккуратно снял с седла
Юрас. Придержал, пока выпрямила ноги и осторожно опустил на слегка
прихваченную морозцем землю. Подсунул вьюк, чтобы присела на него.
Я и сидела послушно - смотрела, как быстро и споро они устраивают
привал.
Остановились мы в редком лесочке, который через жидкие голые
веточки просматривался насквозь. Шагах в тридцати от основной
поляны парни быстро поставили легкий парусиновый шатер. Юрас ровно
и спокойно объяснил мне, что это отхожее место для меня. Я
посидела, подумала, а потом так же спокойно встала и пошла
опробовала, прикрыв потом безобразие снежком. Перед отъездом схожу
еще и соберу шатер сама. Я не раз такой ставила, когда ночевали в
сенокос на лесных полянах, так что справлюсь. Было чуть неловко, но
больше приятно, что обо мне подумали и позаботились.
На поляне успели запалить два больших костра и скоро в двух
котлах уже булькала каша, в конце готовки щедро заправленная
маслом. Прямо в миски каждый сам для себя строгал вяленое мясо. А я
пристроилась сбоку от огня, с наветренной стороны, и занялась своим
делом. Когда мужики поели, обошла всех влюбленных и попотчевала
свежеприготовленным снадобьем.
Нужно было давать его, отбирая приворот понемногу и прикасаясь
кожей к коже. Одной рукой я поила парней с маленькой кружечки, а
другой держала за руку. Рука без варежки быстро стыла на ветру и ее
старались согреть, сжать с лаской в своей руке... но я не ругала их
и не злилась. Не могли они сейчас иначе, это как болезнь - трудно
им. Юрас, наблюдая, стоял в стороне, а потом огорченно
пожаловался: