Юрас приручал меня, как и обещал – не надоедая и не допуская
неловкости. У меня не было причины дичиться его, и я потихоньку
училась доверять ему, уважала уже, как молодого, но грамотного
командира. Они с Тарусом старались сделать мою жизнь здесь не
просто удобной, но и полезной. Оба учили всему, что считали нужным.
Хотя к воинским забавам тяги у меня не было - тем, что украла, и
так владела неплохо. Зато ведовские штуки постигала с легкостью и
удовольствием. Все то, чему бабушка учила маму и сестру с детства,
мне старались вложить в голову за эти четыре седмицы.
Я уже на память знала, как лечить боевые раны – рубленые,
колотые и те, которые от стрелы. И тихо молилась Силам, чтоб эти
знания никогда не пригодились. Но, помня свое видение, нарвала
полосами кипяченую ветошь, набив ею почти доверху провощенный
мешок, для чего отобрала у каждого по простыне. Свежие наговоренные
снадобья от жара и огневицы стояли на холодке. В тепле настаивалось
на целебных травах крепкое хлебное вино. Я училась заводить
замершее сердце и вправлять кости. Все это очень подробно и приводя
примеры из своего прошлого, объяснял Тарус. Я удивлялась его
опытности – ведь не старый совсем, всего лет тридцати с небольшим,
а дело свое знал.
Что касается «ухаживаний» Юраса, то навязчивыми и неприятными
они не были и никак не задевали и не обижали меня. Со временем я
так привыкла к его взглядам и улыбкам, что даже отсутствие его
сразу чуяла. Все, что он делал, даже трудно было назвать
ухаживаниями. Просто, когда проходил мимо, то всегда норовил пройти
ближе ко мне. За столом сидел рядом, подкладывая в мою миску самые
вкусные кусочки. Часто привозил из обхода или деревни гостинцы - то
кисть примороженной рябины, то красивый сухой лист, то пучок
пушистой степной травы, а то и сладкий медовый пряник. Вручал прямо
в руки и так, чтобы коснуться кожи. Все это делал как будто
нечаянно, но потом хитро улыбался.
Сидеть совсем безвылазно в крепостце было тоскливо, хоть у меня
были ежедневные обязанности и занятия. Поэтому иногда командир с
ведуном выезжали вместе со мной на конную прогулку – развеяться,
округу посмотреть да почуять свободу от надоевших стен.
А потом, под конец третьей седмицы, я вдруг стала ловить взгляд
Юраса непонятный мне - неласковый, серьезный. Все думала – чем это
я так провинилась? Старалась не повторять то, что могло стать
причиной его суровости. И еще он последнее время ходил мимо Таруса,
а тот обходил его. Какая кошка пробежала между ними, я не понимала.
Ведун на мои вопросы не отвечал, а лишний раз заговаривать с
командиром я не рисковала.