Играется чувствами, точно кошка с
мышкой?
— Я предпочла бы не иметь этой связи
вовсе, — вырвалось из меня на грани злости и клокочущего ужаса от
близости вампира. Он в ответ лишь неопределённо улыбнулся и
отстранился, приобретая вид удовлетворённого хищника.
— Но мы уже связаны, госпожа Вернет.
И я вас не отпущу.
Бросив угрозу словно ласковое
прощание, Сентьон Кельн развернулся и уверенно направился к выходу
без сопровождения. Я же не могла отойти от стены, борясь с
колотящимся сердцем и застрявшим в голове образом жениха. С глазами
цвета алой крови, он лишил меня последней надежды ради забавы.
Просто потому, что осмелилась пойти вопреки...
Я задрожала.
О Всемогущий, что я наделала?!
Едва не плача, направилась в
гостиную.
А Син... как теперь быть с ней?!
Синди нашлась в комнате. Она лежала
на кровати, уткнувшись лицом в стену, и тихо плакала, прикрывая
лицо ладошками.
Закусив губу от досады, молча подошла
к постели и села на край. Я не знала, что стоит говорить и нужно ли
упоминать о неудавшейся просьбе вообще. Синди могла отреагировать
как угодно — при мне не нужно было сдерживаться, — и я боялась, что
откровением сделаю только хуже.
— Син, — позвала мягко. — Пожалуйста,
не плачь. У отца наверняка были причины..., — прикусила губу,
стараясь не поддаться злости снова. — Он сказал мне обо всём перед
непосредственным представлением вамп... господина Кельна семье.
Синди сжалась только сильнее,
непроизвольно дрогнув от глухих рыданий.
— Будь моя воля, я ни за что не
приняла бы предложение. Ты ведь знаешь моё отношение к его расе. Я
поменялась бы местами с огромной радостью, но отец...
От досады прикусила губу и глянула в
белый высокий потолок. Как хотелось мне быть на её месте!
— Думаю, он считает, что выберет тебе
ещё более достойного жениха, — проронила тихо, ощущая, как горечь
расползается по телу, въедается в плоть и медленно тянет сердце
куда-то вниз, во тьму без капли света.
Почему папа поступил так с нами? За
что обрёк на муки сразу обеих?
Слов утешения не находилось, и я
опустила голову, тяжело вздохнув.
Однако, если бы не мои слова перед
уходом вампира, может...
— Прости.
Жалость сдавливала грудь. Я готова
была сама разрыдаться от отчаяния и горечи к себе и нашим
неудавшимся судьбам, но не могла позволить себе проявить
слабость.