Что же всё-таки делать? А?!
Как объяснить жене Любаше свое суточное отсутствие?
Что сказать дочке Муське? Ведь он обещал ей купить с получки куклу.
Как смотреть в понедельник в глаза Пал Палычу, директору краеведческого музея?
Как вести себя на допросе у тёщи?
И самое, пожалуй, главное: где найти денег, чтобы протянуть до следующей, как выражается Женька Стаканчиков, зряплаты?
И занять-то, как назло, не у кого. Пал Палыч сто процентов не даст, а у Стаканчикова даже спрашивать бессмысленно. Он сам извечно на мели. Гол, что тот сокол…
Тягостные размышления настолько поглотили Семёнова, что он не заметил, как уперся головой в афишную тумбу, обклеенную снизу доверху разноцветными бумажками. Некоторое время Иван недоуменно взирал на неожиданно выросшее на пути препятствие, затем стукнул себя кулаком по лбу и радостно воскликнул:
– Ну, конечно! Вот оно!
С видом утопающего, готового схватиться за любую, даже самую тонюсенькую соломинку, заведующий отделом культуры краеведческого музея города Мухозванска принялся внимательно изучать многочисленные объявления, расклеенные на вздувшемся брюхе афишного столба. Иван Петрович искренне полагал: одно из этих объявлений обязательно даст ответ на все его вопросы. Он непременно найдет неплохую подработку, какую-нибудь левую халтурку, или, на худой конец, адрес одного из ломбардов, каковых в последнее время развелось превеликое множество.
– На крайний случай, – решил Семёнов, – заложу кольцо и часы.
Оставшийся без средств к существованию работник культурной сферы жадно пожирал глазами заголовки объявлений. Как назло не попадалось ничего подходящего. Сплошные «Продам», «Сдаю», «Сниму» (какой-то остряк самоучка подписал чуть ниже малиновым маркером «трусы»), «Меняю» (опять-таки приписка безвестного балагура – «шило на мыло») и прочая тому подобная ерундистика.
Семёнов дважды обошел вокруг столба, но так и не нашел ничего стоящего.
Разочарованный Иван помянул недобрым словом мамашу афишной тумбы и вгорячах плюнул на тротуар.
– Нехорошо, – раздался у него за спиной чей-то голос.
Второй раз за утро Семёнов слышал в свой адрес слово «нехорошо», и во второй раз ему стало ужасно стыдно. Он густо покраснел, что те самые кленовые листья, и повернулся к говорившему. Тот оказался бодрым старичком в чеховском пенсне, клетчатом пальто и изящном шотландском кепи. Пышные усы делали незнакомца похожим на легендарного командарма Буденного.