ГЛАВА 5: Наслаждение и Наказание
Вельд
Проснулся я в одиночестве. О вечернем приключении вспомнил не сразу — только когда разглядел рядом с постелью маленький метательный нож. Не мой. Значит, пленница могла убить меня в любой момент. Ночью, пока я спал. Или прямо тогда, когда я её брал. Почему не убила? Кто ж её разберёт…. Я огляделся. Больше от Альдэ не осталось следов. Доспех исчез. Сбежала? В сердце неприятно кольнуло. Вина в этом была, если подумать, моя. Следовало связать её, прежде чем завалиться спать.
Я медленно оделся и вышел из шатра. Солнце освещало покрытые инеем ветви деревьев. За ночь заметно похолодало. Не хотелось бы мне провести здесь зиму.
Впрочем, у меня уже начинали появляться кое-какие мысли относительно того, как вернуться домой. В столице оставались верные люди, которые только и ждали приказа об атаке. Но приказа быть не могло, моё слово значило слишком много. С каждым днём их вера в меня слабела. А я в этой глуши даже не слышал новостей.
Я не мог вернуться в дом, где вырос. Не мог вернуться как брат короля. Но если уж мы затеяли эту игру, я, пожалуй, мог вернуться от лица другой силы. Только какой? Армия, где меня знали лучше всего, отпадала. Оставался ещё один вариант. Но захотят ли эти люди рисковать, связываясь со мной? Не знаю…
Я посмотрел в небо и издал переливчатый свист. Серый сокол отозвался на мой зов. Достав из-за пояса кусочек пергамента, я привязал его к ремешку на шее птицы и подбросил сокола вверх. Анхельм летает быстро. Он умнее любого почтового голубя. Должно быть, такая служба для охотничьей птицы - ещё унизительнее, чем моя — для меня. Но выбора нет ни у кого из нас.
Потянувшись, я свернул в сторону, в поисках горящего костра, где мог бы разжиться едой. Но, не пройдя и тридцати шагов, расслышал вдали гортанные выкрики —шла борьба. Делать мне было нечего, наш патруль оставанется здесь еще три дня, прежде чем отправиться в обратный рейд. И я решил выяснить, на что тратят досуг «сослуживцы».
Альдэ
Когда Оракул дал мне знак, что я должна покинуть Койдвиг Маур — я не поверила.
Могла ли я, три сотни лет проведшая среди густых чащоб и диких птиц, представить, что пересеку Великую Реку и ступлю на чёрное, лишённое жизни плато, где обитают чужаки, не знающие голоса Духов, не чтящие Предков?