Она тут же хватается за горло и начинает кашлять. Мысленно слегка растягиваю ошейник.
— Так?
Глаза дикарки сверкают обидой и непониманием.
— Где бы ты ни была, если я прикажу… — опускаю веки, подтверждая сказанное мысленным приказом.
Альдэ вскрикивает. Открываю глаза и вижу, что её кожа рядом с ошейником слегка дымится. Опускаю руки ей на горло, снимая боль.
— Если я прикажу - ты умрёшь.
Альдэ
«Зачем?» — билось в груди. Я не сопротивлялась. Да и как я могла? Этот лунный принял меня в клан, я присягнула ему на верность, приняла его закон. Да и до того я была согласна… Почти согласна… Почти на все… Теперь у меня был клан. Маленький, состоявший всего из одного эльфа, но от этого на душе становилось тепло. Причем, если тепло там, в далёкой стране, о которой я мечтала, отправляясь в путь, про которую думала, что там все эльфы живут счастливо, было призрачным, то тепло здесь, тепло, которое дарил мне Койгреах — было живым и настоящим. Только на каждом шагу оно превращалось в обжигающее пламя.
— Можешь осмотреть лагерь, — сказал Койгреах, вставая, — но в этом нет смысла, через два дня мы снимемся.
— И что потом? — мрачно спросила я. А кто бы на моём месте радовался металлическому ошейнику с подогревом?
— Потом мы снова пойдём вдоль границы. Пока через неделю не доберёмся до такого же лагеря.
— Бессмысленно. Ради чего? Чтобы поймать ещё несколько несчастных?
— Вроде того, — злая улыбка заиграла на губах Койгреах. — Буду рад, если мы прекратим ходить туда-сюда. Но пока такого варианта нет.
Он помолчал, а затем добавил:
— Твой народ тоже кочует. Ты должна была привыкнуть.
— Мой народ кочует, когда того требует природа! Сейчас природа настойчиво говорит: пора найти укрытие в пещерах и переждать зиму!
— Точно, — Вельд отвернулся. — Но мой брат требует другого. Ладно, — он встал, — оставайся здесь или уходи, но к закату будь в моём шатре, иначе испытаешь боль.
Я воспользовалась его предложением и остаток дня провела, изучая окрестности.
Жизнь в лагере шла своим чередом.
Кто-то ухаживал за конём, кто-то чистил меч или шлем. Один измученный эльф перевязывал белой лентой ссадины на стоптанных ногах, другой смазывал обнажённое тело кунжутным маслом. Кто-то латал ботинки или пришивал подошвы к сапогам, кто-то чинил одежду или писал письмо домой. Несколько эльфов, собравшись в кучу, играли в кости прямо на траве и сплетничали, то и дело поминая незнакомые имена.