— Говорят, скоро нас назначат сопровождать караван, уходящий на восток, — услышала я голос одного, но дослушивать не стала.
Меня не столько интересовали солдаты, сколько животные и погодные знаки. Скоро начнутся заморозки. А потом подкатит веселый Йоль… Празднуют ли его Дети Луны?.. На глаза пограничникам я почти не попадалась, но те, кто встречал меня, обходили по широкому кругу, словно прокажённую, едва завидев ошейник. К такому обращению я давно привыкла и не слишком удивлялась. К закату, как и приказал Вельд, я вернулась. Койгреах сидел на одном из сундуков, широко расставив ноги, на его предплечье устроился серый сокол. Оба были мрачны.
— Раздевайся, — бросил он, едва я показалась на пороге. Я замерла, как вкопанная. Такое не приказывают! В этом я твёрдо уверена! О таком можно лишь просить!
Пока я открывала и закрывала рот, Вельд шагнул к насесту и ссадил на него сокола.
— Я сказал что-то непонятное? Раздевайся!
— Нет.
Вельд не стал спорить. Резко развернувшись, приблизился и рванул в стороны ворот моей рубахи. Холодок прошёлся по груди, а следом — жёсткие цепкие пальцы. Так же бесцеремонно он сдернул вниз мои брюки. Я попыталась отвести его руки, но они налились нечеловеческой силой. Всё же я отбросила его назад, но и сама полетела следом, увлекаемая его рукой. Вельд кинул меня на шкуры, перевернул на живот и вывернул руку за спину. Я рванулась, но бестолку.
— Ты будешь делать, как я скажу!, — прозвенело у самого уха. Его рука нырнула между моих бедер и огладила внутреннюю сторону.
Проклятье. Даже сейчас эти касания приятны!
— Нет, — выдохнула я, хотя тело прогибалось, позволяя Койгреах делать всё, что он хочет.
Вельд приподнял мои бёдра, заставляя плотнее прижаться лицом к ковру, и резко вошёл. Боль заполнила тело, ещё не исцелившееся после вчерашней ночи. Я сжала зубы. Вельд начал двигаться, с силой сдавливая мои бёдра. Руку мою он уже не держал, но сил отбросить его не было. Я не понимала: за что он поступает со мной так?
Меня будто наказывали, но за что? И разве можно наказывать этим? Пытаясь сдерживать рвущиеся из груди стоны, я уже жалела, что не убила Вельда прошлой ночью, пока у меня был нож. Теперь в случае его смерти ошейник мог обернуться для меня чем угодно. Движения Вельда замедлились, и его руки скользнули вдоль моей спины ласковыми расслабляющими движениями.