Дверь распахнулась, и навстречу им
выкатилась инвалидная коляска с худым высоким мужчиной лет
пятидесяти. Вторая волна модифицированного полиомиелита, догадалась
Ольга, глядя на его искривлённый позвоночник. За ним появилась
маленькая суетливая женщина с короткой стрижкой, в белой блузке и
длинной юбке. Вороновы радостно закивали и разом заговорили на
английском, приглашая гостей в дом.
– Как приятно видеть тебя, доченька,
живой и здоровой! – мать говорила не переставая.
– У нас скромно, но мы очень хотели
повидаться с тобой, – вторил отец.
Оля и Арина Родионовна сели на
предложенную софу, напротив них расположились Вороновы. Мама всё
время улыбалась, стараясь произвести хорошее впечатление, притом
она не сводила жалостливого взгляда с дочери, которая была на две
головы выше её. Папа выглядел чем-то подавленным и виноватым,
несколько раз в его глазах за большими очками блеснули слёзы.
– Ты удивительно похожа на свою
бабушку, мою мать, такая же гордая и красивая, – нарушив молчание,
наконец, сказал Сергей Воронов.
Арина незаметно оглядела гостиную,
заинтересовавшись рядом фотографий на каминной полке. На свадебном
снимке радостно обнимались молодые Вороновы, далее шло фото с двумя
мальчиками-близнецами лет трёх-четырёх. Отдельно от всей группы
снимков висел большой портрет юноши в форме Академии
Сверхновой.
Оля внимательно разглядывала и
спокойно слушала родителей, пытаясь понять, чувствует ли что-то по
отношению к ним. И не находила в себе ничего, кроме равнодушия и
лёгкой досады. Зачем она пришла сюда?
– Оленька, я хочу сказать тебе только
одно: мы тысячу раз пожалели о той сделке, когда согласились отдать
тебя… – горько произнёс отец.
– Да чего жалеть-то, о чём? Вы
получили деньги, Корпорация получила нужного сотрудника, а я – я
получила интересную жизнь и не менее интересную работу. Все
счастливы. Не о чем тут жалеть, и вспоминать тоже не о чем.
– Пожалуйста, не говори о себе как о
товаре!
– А почему нет? Я не приучена лгать
самой себе.
Ольга указала на фотографию
близнецов:
– Вы продали меня ради них, ради
того, чтобы обеспечить будущее двух своих сыновей. Это была хорошая
сделка, что-то около миллиона по новому курсу. Правда, судя по
всему, сохранить деньги вам не удалось. Биржевой крах две тысячи
восемьдесят третьего, верно?