— Он мне очень идет,
— тут же решила я. Рукоделие
— это не мое.
— Пойдемте, покажу вам ваше
спальное место, — он поднялся с
дивана и проводил меня в другую комнату. Небольшую, в которой кроме
кровати, шкафа и маленькой прикроватной тумбочки ничего и не было.
А как иначе? Кровать одна полкомнаты занимает, я же на ней и
потеряться могу.
— Не в халате же вам спать,
— открывая дверцу шкафа, себе
под нос пробубнил он. — Вот,
держите, что есть.
Достал свою светлую рубашку и бросил на расстеленную
постель.
— Женских нет, — пожал он плечами, пока я с сомнением
разглядывала предложенную одежду.
— Переодевайтесь, ныряйте под
одеяло, я принесу вам поесть, —
распорядился он и вышел, плотно прикрыв за собой дверь.
Неужели он меня накормит? Даже не верится... Но кушать хочется,
это правда.
Я торопливо надела рубашку, которая вполне прикрыла все самое
ценное и забралась на постель, укутав ноги одеялом. Сижу, жду,
мечтательно представляя картошечку, жареное мяско или рыбку... Или
борщ... Или пирог какой-нибудь... Слюнями всю подушку укапала, а
его все нет. Поди опять забыл про меня, склеротик
зеленохвостый...
А нет, не забыл, даже вежливо постучал в собственную спальню
прежде, чем войти.
— Открыто, — важно отозвалась я и первым делом
уставилась на поднос, который он нес в руках.
— Фуууу... — разочарованно протянула голодная
ведьмочка, заглянув в большую чашку, едва он поставил поднос на
тумбочку. — Это что?
— Бульон, — холодно ответил декан, наблюдая, как я
критично зачерпываю этот самый бульон ложкой, нюхаю, морщусь и
выливаю обратно в чашку.
— Фуууу... — повторила я. — Даже есть страшно... такое... Да не, не
есть, видеть и то...
Скулы василиска напряглись, венка на виске вздулась, а он
предельно спокойным тоном поинтересовался:
— И почему страшно,
адептка?
— Не, а вы видали, что
принесли? — я, скривившись,
ковырялась ложкой в мутной жидкости. — Вон, смотрите, шкурка куриная плавает.
Так... А это что? Лук? Процеживать же надо, хотя бы... И зелени
туда накрошить... Петрушечки там, укропчика... Ой, вам плохо,
да?
— Ешьте, пожалуйста, молча...
— процедил он сквозь зубы,
покрываясь неровными пятнами странного происхождения. Не чешуей,
точно. — Он полезный.
— А может вы сначала?
— я протянула ложку ему.
— Вдруг он несъедобный!
— Ничего, не отравитесь,