– А над кладовыми я гидру
посадил. Дочку этой… Кампе. Ну, которая Тартар охраняла,
значит.
Гермес, олимпийский вестник,
объявляется из пустоты, хлопает белыми крыльями над ухом.
– Владыка…на пир к брату не
пожалуешь?
Со свистом несется к двери, по лицу
прочитав ответ.
Ритуал отхода ко сну в последнее
время один и тот же: двузубец – в угол с размаху, меч – в другой
угол, багровый плащ – как тряпку, в ноги, а хитон можно не снимать.
Упасть, всем телом чувствуя тяжесть жребия, прикрыть глаза – в
ожидании: когда-то привидится черная бездонная пасть и
раскачивающие дверь руки?
И ожидание не обманывает – бездна
приходит исправно.
На поверхность в первый год правления
я так и не наведался.
***
– Уфф, Владыка, а я-то тебя
во дворце обыскался!
Гермеса подземный мир не давил, этого
в Тартар сунь – а он все таким и останется: встрепанным, вертлявым,
наглым и с обаятельной косинкой в глазах. Подольше посмотришь в эту
косинку – а в ней пропасть звездного света, море искренности и
дружелюбия.
Скульпторы рвут на себе волосы:
изваять такое попросту невозможно. Как и манеру казаться
мальчишкой-шутом, несмотря на фигуру атлета и олимпийскую
красоту.
– Зря, – сказал я,
не оборачиваясь.
Вестник подловил меня на уступе, с
которого открывался вид на мир. С этого уступа я в последнее время
не слезал: торчал там все больше под невидимостью, избегая дурных
визитеров (и Эвклея). Седобородому Харону пришлось, исходя злобной
пеной, подвинуться и уступить место царю, а то ведь как старшему
Крониду вотчину свою осматривать?
Ну, правильно, только с высоты:
свиты-то так и нет, прихлебатели какие-то…
– А вот Посейдон с трона не
слезает. Как ни прилечу к нему, вообрази, – а он во
дворце, на троне и в окружении свиты! Я уж к нему и ночью пробовал
– просто проверить. Нет, на троне! Знать бы еще, как у него это
получается. А я вот про тебя кого только не расспрашивал – и
распорядителя этого… у Трехтелой спросил даже. А что-то мне
показалось, что она тебя не любит?
– Со многими так. Послание
от Зевса?
– Обижен, что не являешься
на пиры. Так и сказал: брат уже год как Владыка, пора ему со своей
вотчиной решать и воссоединяться с Семьей. Или он полагает себя вне
Семьи?
В лукавство Гермес со мной играть не
пытался: вывалил все как есть, с угрожающими интонациями
вместе.