Дракон рыкнул, пыхнул из ноздрей дымом и вдруг проявившимися
когтями полоснул скатерть на ленты. Ну, так бы сразу и сказал.
Зачем вещи портить?
В предрассветном сумраке по комнате можно было передвигаться без
опаски. Как же они тут освещение включают? Забыла у папани
спросить, когда до покоев провожал. Или конвоировал? Гад чешуйчатый
вцепился в идею ввести меня в семью. Вечером приём, на котором он
планировал представить меня невестой. Так было вчера. Сегодня
сценарий тот же, но главная героиня сменила статус. Сюрприз! Мне
это не надо, я домой хочу. У меня там своя семья. Но дракон даже
слышать об этом не желает. Оказывается, драконята до ста двадцати
лет находятся под неусыпным наблюдением взрослых драконов. Мне
сейчас пять. По-драконьи. Удивительно, что мою комнату к нашему
возвращению не перекрасили в розовый цвет и не забили под потолок
мягкими игрушками. Рррррр...
Продвигаясь к середине широченной кровати, наткнулась на книгу.
«Вот хотела же полистать, поучиться, но всё время куда-то бегу», –
подумала я и легла щекой на гримуар. Уснула почти мгновенно.
Мне снились ведьмы. Их было много, и были они разные. Молодые,
полные сил, пышущие энергией, и высушенные веками старухи, больше
похожие на болотные коряги, чем на женщин. Колдуньи кружили подле
меня, то приближаясь почти вплотную, то удаляясь и исчезая в
темноте. Каждая что-то шептала, размахивая руками. Кто-то это делал
быстро, другие задерживались рядом со мной дольше. Одна, особо
древняя, отогнав всех взмахом руки, осталась надолго. Старуха
бубнила что-то невнятное, сопровождая каждое слово то плетением
пальцев, то мельтешением ладоней.
– Не понимаю, что вы говорите, – отрицательно замотала я
головой.
А ведьмы все кружили, убыстряя свой полёт, шёпот перерос в крик,
крик – в пение, пение – в вой. Хотела, но не могла закрыть уши,
приходилось вслушиваться в то, что пытаются до меня донести эти
женщины. Когда же их визг поднялся до высот ультразвука, вдруг
осознала, что и понимаю, и помню всё, что мне нашептали. Они мне
передали свои знания, те, что вписали в колдовской фолиант.
Ведовской хоровод становился всё быстрее, всё теснее сжимали они
свои объятья, всё горячее становилось моё тело... От жары я и
проснулась, замотанная в одеяло, как куколка бабочки.
Распутываясь, я рычала, стонала и слала проклятия на несчастный
текстиль. А когда смогла выбраться, то из зеркала на меня
таращилось нечто раскрасневшееся, со всклокоченными волосами,
прилипшими к потному лицу. Зато под мышкой это чучелко крепко
держало книгу.