В итоге было заключено негласное
соглашение, по которому король не давал бастарду никаких привилегий
и поблажек, а знать не чинила тому козни. Они вообще делали вид,
будто его не существует. Даже слуги во дворце старались обходить
мальчика стороной, сведя все контакты с ним до минимума.
И только молодой Никаниэль, будучи
несмышленым ребенком, не понимал происходящего и искренне радовался
появлению Син’Галада.
Братья много времени проводили
вместе: исследовали многочисленные коридоры дворца, бегали по саду
за птицами и кошками, лазали по деревьям, шалили – в общем, делали
все то, что и положено мальчишкам любой расы в каждом уголке
Альйона.
Многое изменилось, когда Никаниэль
пошел на первый курс школы меча и магии, где стал пропадать
чрезмерно много времени, обучаясь азам обращения с оружием и
начиная постигать колдовское искусство. Син впервые со своего
рождения оказался в полном одиночестве.
Сперва он выяснил, что Ник вовсе не
родной его брат, а всего лишь единокровный, что, на самом деле,
совсем не огорчило мальчика, ведь они оба оказались лишены
материнской ласки. Потом он долго донимал отца расспросами о своей
родительнице, но тот наотрез отказался обсуждать эту тему. А больше
спросить было не у кого.
Тогда от тоски его спасли книги.
Сначала он перечитал всю имеющуюся во
дворце литературу, не делая различий между историческими хрониками,
кулинарными рецептами или забытыми на краю стола любовными романами
какой-то фрейлины. А потом и вовсе, с разрешения отца, практически
полностью переселился в дальнюю башню, отведенную под замковую
библиотеку.
Кстати, именно там, по найденным на
отдаленных пыльных стеллажах манускриптам, Син’Галад тайно изучал
древнюю эльфийскую магию. И вот об этом никто кроме его
единокровного брата не знал.
В последний раз хлопнув Ника по
спине, Син слегка отстранился и полным сочувствия голосом, глядя в
глаза, произнес:
– Соболезную твоей потере, брат.
Элельен, она… Не мне тебе рассказывать. Слышал про ритуал… Ты как?
Держишься?
Во вспыхнувших с приходом друга,
глазах Никаниэля вновь поселилась печаль. Он откинулся спиной на
подушки и, глядя куда-то внутрь себя, заговорил:
– Знаешь, когда я увидел ее там, с
кинжалом в груди, я думал, что мое сердце не выдержит этой боли.
Что жизнь окончена. Что смысла влачить жалкое существование больше
нет. Я лежал и ждал когда смерть примет меня в свои объятья. Но
потом, откуда-то изнутри, зародилось чувство, что не все потеряно,
и Элельен еще можно вернуть. Я вспомнил, как ты рассказывал мне
истории о великих чудесах, подвластных светлым жрецам, и тут же
помчался домой в надежде на их помощь.