Старуха же устроилась рядом и, щурясь, поглядывала на гостью, не
притрагиваясь к еде. Заметив это, Ойса удивилась:
- А вы чего, бабушка, блины-то не берете? Они у вас вкусные, ум
отъешь.
Старуха слегка улыбнулась отчего ее, и без того морщинистое,
лицо стало походить на печеное яблоко:
- Рада, что нравится, деточка, да только мысли у меня другим
заняты, да так, что кусок в горло не лезет.
- Это чем же? – насторожилась Ойса, отодвигая угощение.
Думаю, я, - начала Шутиха, - что не спроста господари тобой
интересуются, видно, приметил кто из них, как ты ко мне шла.
Бедовая ты Ойса, ох, бедовая! Куда не пойдешь, всюду за тобой след
тянется.
- Да что с того то? – удивилась Ойса, - ну узнали они, что я к
вам пришла, чем плохо?
- Господари эти, не каждый год сюда наведываются. Нам без них
славно живется, - фыркнула бабка, - и все ж бывает случается. Самое
тревожное, коли зимой приедут, уж знамо, кто из девок, что на
выданье, пропадёт. Тут уж реви, не реви, а не сыщешь.
- И что же это господари девушек уводят? – тихо спросила
Ойса.
- Они самые, свадьбы у таких завсегда в зимнюю пору случаются, -
подтвердила старуха.
- Так сейчас-то, бабушка, лето ясное, а до холодов да морозов
еще далече, - отмахнулась Ойса.
- Вот дурня! - вспылила Шутиха, - Раз они летом приехали, значит
присматривают, кого зимой брать, уж не знаю, чем ты им
приглянулась, видно местные, кто женихаются, не по нраву им
пришлись.
- Я замуж не спешу, - вмиг помрачнела Ойса, - сами знаете,
проклятая я. Так можете им и сказать, коли вновь расспрашивать
станут.
- Молодая ты, да глупая, - вздохнула бабка, - вот и окрутят,
охмурят, сама за ними в лес побежишь, по глубокому снегу в самую
чащобу.
- Вот уж нет, - криво усмехнулась Ойса, - ведомо мне, как от
морока увернуться да от всякой волшбы.
- И не такие ведьмы пропадали, - насупилась Шутиха, - лежи,
давай, на лавке, шкурой повыше укрывайся, может, и минует беда,
надоест ждать да съедут в другое село себе невест искать.
На том и порешили. День потянулся за днем. Ойса отлежала себе
все бока на жесткой лавке, ей чудилась, что она пропиталась крепким
звериным духом от тяжелой шкуры, и уже с горечью думала о дедке
Гуне. И к чему послушалась? Зачем ушла? Осталась бы с ним,
вместе-то справились бы, коли беда пришла. А так сбежала, бросив
старика одного, как знать, жив он там?