– Оставьте меня, пацаны, оставьте! Я со своими выйду!
После того как всех раненых вывезли и в палате остался один Кабан, с больницы сняли охрану. Кабан по этому поводу не тревожился – от кого тут его охранять, от медсестер? Весь следующий день 25-го числа он прождал гостей с заставы – пацаны обещали принести блок сигарет и сухпаек, потому как кормили в больнице плохо, точнее, то, что давали, едой назвать сложно: так, какая-то жижица на первое, ложка непонятной каши вместе с котлетой из хлеба на второе, особо не попразднуешь. Но Кабан не ощущал голода, он ощущал боль, только сигареты доставляли ему удовольствие. «Сигарета-сигарета, ты одна не изменяешь! Я люблю тебя за это, ты сама об этом знаешь!» – мысленно напевал он дворовую песенку, когда уже очень захотелось курить. В обед забежали пару человек, но обещанных сигарет не принесли, оставили только пару штук, чтобы уши не повяли. Бойцы долго не засиделись, на все вопросы Кабана отвечали неопределенно, было видно, что очень спешат и сами ничего толком не знают: все збройники ушли, нацгвардия ушла, у заставы команды отходить нет, поэтому бойцы рассредоточились по периметру, заняв стратегически важные точки – вот и все, что они могли сказать. После капельницы Кабан заснул и проснулся только под вечер. Глянул на тумбочку, с трудом, через боль, пошарудил рукой по тумбочке и в верхнем ящике – блока сигарет нигде не обнаружил. Зато с удивлением обнаружил, что в палате снова не сам – две пары настороженных глаз внимательно наблюдали за ним.
– Привет, зема.
«Странно так здороваются, не по-нашему».
– Привет.
– Ты погранец?
– Ага, контрактник. С Харьковской заставы. – Люди Кабану сразу не понравились, и он решил рассказать о себе что-нибудь нейтральное и незатейливое. – Вот вчера зацепило, то ли минометный осколок, то ли стрелковым. Там бой шел на перекрестке, а мы на заставу отходили, как попало, ума не приложу…
– Да нас самих там накрыло. Мы в колонне шли, из России, должны были вашей заставе отход закрыть со стороны Кутейниково, окружить, а вместо этого сами в переплет попали.
– А вы откуда сами? – Кабан напрягся.
– Ну, Петруха из Ростовской области, а я из Донецка, зови меня Ильич. Позывной такой.
– Это в честь Ленина, что ли?
– Ну а в честь кого же! А у тебя какой позывной?
– У меня нет позывного. Мы же контрактники, у нас все по именам и фамилиям, Серегой меня зовут. – Кабан подумал, что, может, зря он свой «макаров» вчера пацанам отдал, может, пригодился бы сейчас?