.
Несмотря на прошедшие 8 лет и Вторую мировую войну, реалии, о которых говорит Стейнбек в письме Рокотову и «Русском дневнике», остались теми же: и в 1939, и в 1947 гг. американцы испытывали большой дефицит информации и надежных источников, способных объективно поведать о том, что «любят и чувствуют русские люди». И потому, не дождавшись подобной книги с советской стороны, Стейнбек взялся за восполнение этого пробела самостоятельно.
Меж тем возобновление интереса писателя к частной жизни русского народа совпало с ростом напряжения на международной арене и стремительным ухудшением отношений двух сверхдержав, бывших союзников, а теперь соперников по осуществлению политической гегемонии в мире. Поэтому в то время как Стейнбек и Капа в СССР собирали свой материал, чтобы поведать соотечественникам о том, как протекает повседневная жизнь советских граждан, механизм «подзорной трубы» холодной войны работал в обоих направлениях, и американцы, приехавшие наблюдать жизнь советских людей, сами оказались под наблюдением.
В первую очередь это было связано с тем, что в 1947 году, когда в баре отеля «Бедфорт» Стейнбек и Капа размышляли над возможностью поездки в советскую Россию, в СССР набирала обороты кампания борьбы с космополитизмом и «тлетворным влиянием Запада», а также антиамериканская пропаганда. Начало первой было положено постановлением Оргбюро ЦК ВКП (б) от 14 августа 1946 года о журналах «Звезда» и «Ленинград», в котором обличались «произведения, культивирующие несвойственный советским людям дух низкопоклонства перед современной буржуазной культурой Запада5. Другой вехой стало «дело КР» – профессоров Н. Г. Клюевой и Г. И. Роскина, создавших эффективный на тот момент препарат от рака (круцин) и с разрешения властей передавших разработки американским коллегам. Над учеными Клюевой и Роскиным в июне 1947 года (т. е. за полтора месяца до приезда Стейнбека и Капы) в Москве состоялся показательный «суд чести», за которым последовали другие подобные слушания (всего в 1947 году было проведено 82 «суда чести»), в результате чего «начатая кампания создала желаемую истерическую атмосферу шпиономании, боязни любого контакта с иностранцами, повлекла за собой массу нелепых писем-доносов в „органы“ и „лично тов. Сталину“»6.
Переориентация внешней политики СССР в связи с началом холодной войны привела и к запуску массированной кампании антиамериканской пропаганды, к которой активно привлекались литературные институции