- Олечич, что ты всё один, да один? Жену пора в дом вводить.
Детишками дом наполнять.
- Княже, какой дом? Я в дружинном тереме живу. Там мой дом.
- Что всю жизнь в дружиной гриднице жить собрался? Мало у тебя
злата-серебра? Пора свой терем делать. Место я тебе выделю или
готовый уже выбери.
- Не хочу я княже. Не встретил я той единственной, ради которой
жить готов.
- Не встретил он! И что, так и будешь одинцом бегать, до седых
волос? Твой род известный, Олечич, род воев свирепых и лютых, что с
Атиллой ещё ходили на Рим. Твой долг продлить его, не дать
угаснуть, сгинуть. Если допустишь это, как в ирии светлом в глаза
пращуров своих смотреть будешь? - Я молчал, насупившись, а князь
продолжал мне выговаривать. И старые гридни да бояре бывшие тогда в
гриднице, кивали головами, в знак согласия. - Что тебе надо,
Олечич? Купеческую дочь? Пожалуйста. Посмотри какие красавицы у
них. Выбирай. Или из боярского рода? Тоже отказа не будет
породниться с тобой, частичку славы пращуров твоих в свой род
забрать. Или давай к бодричам обратимся, лютичам. У их вождей девы
подрастают. Или у нурманов возьмём. Тот же Эрик Рыжий, дочь у него
есть, говорят красавица каких поискать. Да и сам конунг, я знаю, не
против бы был. Даже мне намекал про тебя, после вашего похода к
Сицилии. Чего молчишь, гридень? Нечего сказать? Всё по любви
хочешь? А если не встретишь такую, что делать будешь? Жаль у меня
ни сестры юной нет, ни дочери такой же. А то оженил бы тебя и
спрашивать не стал. Своим княжьим повелением.
-Это хорошо княже, что у тебя сестры с дщерью нет. - Тихо
проговорил я. Но он услышал.
-Поговори мне ещё! Ишь ты, взяли волю князю своему перечить.
Значит так, Олечич Воиславович, срок тебе месяц. Сам не найдёшь, я
найду. - Такова воля была князя моего. Да только не пришлось мне
деву себе искать. На исходе месяца, данного мне князем, Рёрик
напал. И всё, не стало князя моего. А самому мне бежать пришлось из
Новагорода. Так как конунг Рёрик не забыл бы отказа моего, стать
его гриднем.
И вот здесь, в лесной глуши встретил я деву. Странное чувство
испытывал я глядя на неё. Глаза её синие как воды озера Нево или
как само небо. И сладкое, до селе незнакомое чувство рождалось в
моей груди. Неужели Леля, богиня юности, красоты и покровительница
влюблённых, обратила на меня свой взор, улыбнулась и дала испить
сладостного нектара из её чаши. Или это всего лишь морок и ничего
такого нет? Слишком мало времени прошло. Хотя многие мужи не
задаются такими вопросами, берут сразу то, что, как они считают,
принадлежит им по праву. Что стоит мне взять её сейчас? Ничего.
Разве сможет она противостоять мне? Нет. У неё даже малейшего шанса
нет. Да только я откуда-то знал, что нельзя так с этой девой.
Нельзя, чтобы её синие глаза наполнились страданием, болью и горем.
Нет, они были рождены для другого, для счастья, для радости, для
улыбки и счастливого смеха. Всё это пронеслось в моей голове, как
ветер над морскими волнами. И в конце концов, месяц данным мне
князем, ещё не закончился. Пусть даже самого князя моего уже и в
живых нет. Но это не отменяло его волю. Ибо понял я, что впервые
дрогнуло моё холодное сердце. Что зажглась в нём маленькая искорка.
Но я ещё не знал, запылает ли от неё вся моя душа...