Растроганная, в слезах и соплях Баба-Яга — зрелище
малоэстетичное, поэтому ушла рыдать в туалетную комнату за
печью.
Умывшись и успокоившись, вернулась в горницу. Дед с котом
рассматривали заказанную мной книгу и о чём-то тихо
переговаривались. Похоже, мой дед любит котов и, судя по Бродяге и
Филиппу, они его тоже. Страж, сидевший в углу, пристально
рассматривал совушку, которая дремала на краю корзины, стоявшей на
лежанке. Повязку я сняла, но летать птица не хотела. То ли крыло
еще побаливало, то ли береглась.
— Можешь сказать, что за птичка у меня поселилась? — обратилась
к другу. — Оборотница или заколдовал кто? Что думаешь?
— Думаю, что сама обернулась, но после ранения не может
вернуться в человеческую ипостась.
— Помочь можешь?
— Могу, — архимаг слегка замялся. — В неё силу вдохнуть
надо.
— Поцеловать, что ли? Ну так целуй! Совушка, ты не против?
Проснувшаяся птица внимательно слушала разговор и после вопроса
смущённо потупилась. Если бы не перья, я бы могла утверждать, что
даже покраснела. Страж посматривал то на меня, то на деда, то на
сову, но с места не сдвинулся.
— Инк, мы никому не скажем, что ты с ней целовался. Ну хочешь,
мы глаза закроем? — самым серьезным тоном и самым гадким скрипом
спросила я, пытаясь удержать хохот.
— Надо, сынок, помочь, если можешь, — поддержал меня дед,
старательно кивая головой, но я видела, как подрагивала книга в его
руках. Тоже небось смеётся про себя.
— Хочешь, я её подержу? Нежно... — предложил Филипп.
Это было последней каплей. Инк вскочил, протиснулся в узком
проходе между столом и лавкой, решительно подошел к печи,
наклонился к сове. Как он вдыхал в неё силу, мы не видели. Архимаг
повернулся к нам спиной и закрыл весь обзор. Когда он отступил от
печи, мы ахнули. На лежанке, свесив безупречные ножки, сидела
белокурая молодая женщина с огромными серыми глазами, с прямым
профилем, как на античных барельефах. Зрелые округлые формы тела
едва прикрывали густые локоны, но бывшая сова даже не изобразила
стыдливость. Она наслаждалась произведённым эффектом. Три пары глаз
не мигая рассматривали красавицу. Даже кот, кастрированный больше
пяти лет назад, облизнулся. Ох, мужики!
— Мои дорогие, познакомьтесь. Если я не ошибаюсь, то нас почтила
визитом греческая богиня Афина Паллада.
— Дева, старухою ставшая, здравствуй! Жизнь мне спасла ты, —
нараспев, глубоким грудным голосом поприветствовала меня
воительница. — Помнить об этом я буду всегда. Знай же. Всегда!