— Давай ступу испытаем? — предложила коту. — Погода прекрасная.
Полетаем, разомнёмся, осмотримся.
— Найдём приключение на хвост...
— Чего ты сердишься?
— Всё ночь не спал, думал, почему ты мужика из зеркала видеть не
захотела?
— Филенька, я постоянно думаю об этом. Понимаешь, нет полной
уверенности, что Френки сможет вернуть мою внешность. Значит,
придётся мне жить такой, какая есть...
— Я тебя люблю не за внешность, — перебил меня фамильяр,
запрыгнул на колени и потерся головой о мою щёку.
— Тоже тебя люблю, мой хороший, — нежно прижала к себе теплое
тельце зверька, зарывшись пальцами в шелковистую шёрстку. — Но
позволь я закончу. Так вот... Хочу, чтобы в памяти моих знакомых я
осталась симпатичной юной девушкой, а не кошмаром из страшных снов.
Будь моя воля, я бы и с дедом не встречалась, хоть и люблю его
очень. Видел бы ты его глаза, когда он узнал меня. Столько в них
было боли и жалости. Жить не хочется, когда так смотрят.
— Но от местных же ты не прячешься.
— Они принимают меня такой, какая я есть. Не думая: бедная,
какая была хорошенькая, а теперь...
— Значит, не будешь с ним общаться?
— Не буду, лапушка. Напишу письмо с извинениями за случившееся.
Спрошу, как можно подарок вернуть, и всё.
Гоняя гущу по дну изящной тонкостенной чашки, которую нашла в
подарочной кофейной банке, задумалась о своём будущем. Отдохнуть от
приключений, написать и самой иллюстрировать книгу по травоведению,
забыть те эмоции, что погнали меня в поход, — прекрасный план. А
что дальше? Тонкий слой кофейной взвеси стёк по донцу, образуя
замысловатый узор, в центре которого чётко обозначился круг.
Кольцо? Колесо? Змея, кусающая себя за хвост? Что бы ни было — это
бесконечность. Бесконечность моих невзгод? Или приключений? Вот
зачем я чашку смотрела?! Нет ничего глупее, чем стараться заглянуть
в будущее.
Убрала со стола остатки завтрака и посуду, маленьким вихрем
прогнала заклятие чистоты по горнице, выпустив его на улицу, и
стала собираться в полёт. Но только открыла сундук, чтобы тёплые
вещи достать, как за оградой послышался топот лошадиный, крики
человеческие и в ворота кто-то забарабанил.
— Задушу Инка собственными руками, — пообещала коту. — Он мне
сулил уединенную жизнь и спокойный размеренный быт, а тут что ни
день — то гости. И все незваные, — хлопнула крышкой сундука так,
что звякнули кованые ручки по бокам, и пошла на крыльцо.