— Это прямо зелье приворотное, — доедая вторую миску похлёбки,
похвалил Акамир моё угощение. — Никогда таких вкусных щей не
едал.
— Здрав будь, княже, — ответила я и принялась убирать со
стола.
Когда относила крынку со сметаной в кладовку, случайно взглянула
в приоткрытую дверь. К воротам подъезжали крестьянские розвальни, в
них была впряжена старенькая, замученная жизнью лошадка.
Старенький-старенький дедушка в почти лысом треухе и дырявом тулупе
правил понурой животинкой.
— Ты к кому, дедуся?
— Тут живёт Агуня? Подарок привёз ей от Здеслава — горшочек
масла.
Из густой подмороженной массы виднелся край моей щепочки.
Отворила ворота:
— Заезжай, добрый человек. Ступай в избу, обогрейся, щей горячих
похлебай, отвара с мёдом выпей.
— Благодарю, Агунюшка. Только не могу я задерживаться. Обещал
сегодня вернуться. Не обессудь, что не помогу мешки да кадки в дом
занести, а здесь оставлю.
Он споро выгрузил у крыльца привезённый груз, сняв шапку,
поклонился и понукнул свою лошадку. Та вздохнула разочарованно, что
не обломился ожидаемый отдых, но послушно потрусила в обратный
путь. Закрыв за ними ворота и обновив охранные заклинания, пошла
смотреть, чем Здеслав племянника решил кормить. Овощи, мука, рыба,
тушки уток, гусей и кур, туески с красной и чёрной икрой, сушеные
ягоды, мёд, сметана, намороженные круги молока, яйца, крупы и
горшочек масла. Ко времени выглянул на крыльцо князь, очевидно
гонимый любопытством:
— Разомнись, уважаемый. Поднимай в сенцы.
Закончив с продовольственным вопросом, мы вернулись в избу. За
хорошую работу премировала Акамира кружкой отвара с ломтём хлеба,
щедро политого мёдом. Села напротив и спросила:
— Так что ты надумал?
— Буду следовать твоему совету. Поступать так, как батюшка
наказывал, — слизывая мёд с пальцев, ответил гость.
— Что же он тебе наказывал?
— Быть в курсе дел текущих и планировать будущее. Контролировать
исполнение приказов. Учиться у опытных и обучать неумелых. Следить
за чистотой тела и мыслей. Не проводить время в праздности, —
парень на секунду замялся, но продолжил: — Беречь честь чужих жён и
дочерей.
— Хорошие наказы дал тебе Финист. Ну, и какие ты уже нарушил?
Акамир вспыхнул как маков цвет. Опустил голову, вздохнул и
буркнул:
— Все.
— Ох ты, горюшко луковое! Неужто девку какую обесчестил? — охнула
я, понимая, что этого ему не простят.