— Вот то-то и оно. Родиться кем-то — не значит им быть. Акамир
родился княжичем, но Марья, балуя безмерно, не дала младшему
сыночку расти стоящим воем и правителем. Финист, похоже потакая ей,
махнул рукой, надеясь на сакраментальное «авось». Ситуация в нашем
родном мире частая. Мамашки из сына воспитывают «сыночку»,
прикрывая юбкой от малейших неприятностей. Даже будучи глубоко и
прочно замужем, говорят, что дети «мои», а не «наши» — не подпуская
отца к воспитанию. Вот и «мельчают» мужчины в России. Чтобы хоть
как-то доказать свою принадлежность к мужескому полу, отпускают
бороды и часами пребывают в брадобрейных салонах, ухаживая за ними,
тратя немалые суммы.
Переведя дыхание после эмоциональной речи, я увидела, как
удивлённо-внимательно меня слушали Филипп и Трофим.
— Так ты из-за этого сбежала из нашего мира? — нарочито
равнодушно спросил кот.
— Лапушка, сотый раз говорю, что не сбежала, а провалилась
случайно, — взяла на руки кота и потёрлась щекой о его шёрстку. —
Не бросала я тебя, дурашка. Ты всё ещё обижен?
— Нет. Просто к слову пришлось, — зверёк, не терпящий, когда его
хватают и тискают, вывернулся из рук и спрыгнул на пол. — Открой
дверь, пойду погуляю.
Оставшись вдвоём, мы с Трофимом присели за стол. Он пил травяной
чай, я сварила себе кофе.
— Так ты не здешняя? — сделав вывод из услышанного, спросил
домовой.
— Нет, дедушка, почти местная. В другом измерении жила.
Переходила мостик, упала, и закружила меня Вселенная. Дважды
поменяла мне тело и возраст, миры и знакомых.
— Так и есть... Когда с моста падаешь, может занести неведомо
куда, прибить невесть к какому берегу, — старичок задумчиво кивал
нечёсаной головой и думал о чём-то своём.
— Давно здесь живёшь, Трофим? — сменила тему разговора.
— Вот как избу поставили, так и живу здесь. Родом я из деревни,
что много выше по реке. В добром дому жил, у справных хозяев.
Служил честно, и они меня не обижали. В тот год весна спорая была.
Ночью к крайним избам вдруг река подступила. Я только от сна
пробудился, а тут беда. Насилу хозяина добудился, как вода
нахлынула. Схватили они с жёнкой детей в охапку, и в окно бежать —
дверь из-за воды уже не открыть было. Я им в мешок сунул припасы,
одежонку и кошель заветный припрятанный да следом в окошко выкинул.
Спаслись они. Успели выскочить... Меня река вместе с домом
подхватила и унесла. Думал, что к Водяному в хату служить пойду, но
повезло, и прибило растерзанный рекой сруб на отмель. Прыгнул на
берег — и бежать подальше от воды. Хорошо, услышал речь
человеческую. Непонятно, правда, говорили, не по-нашему. Избу эту
осматривали, что-то правили. Шмыгнул в ворота открытые, забрался по
крыльцу, затаился в горнице под печью и уснул от усталости и страха
пережитого. Так и прижился здесь. Только странные хозяева в дому
сём. Меняются часто, законов наших не блюдут, меня не привечают.
Жил как сирота, хоть и не обижали нарочно. Ты первая ведающая, —
Трофим заглянул мне в глаза и с надеждой спросил: — Надолго
сюда?