Интересно, чего царевне у тётки не сиделось, отчего опять в бега
пустилась? Как же не хочется ссориться с местными правителями,
укрывая беглянку, но заказано мне в гостеприимстве отказывать.
Поэтому распахнула калитку, приглашая во двор всадницу и её
коняжку. Вот только мала для Сивки калитка. Конь не только высок,
но и широк в плечах оказался. И где таких берут, интересно?
— Сейчас ворота открою.
— Не хлопочи, бабуля, — проскальзывая мимо меня, отозвалась
Василиса. — Он сам о себе побеспокоится. Ты только уздечку не
трогай — заговоренная она.
Последние слова девушка на ходу бросила и побежала по дорожке в
конец двора, к узкому, как скворечник, домику. Организму в
потребностях не отказывают даже царевны.
Выйдя за калитку, я рассматривала необычного скакуна. Что-то в
нем было не так. Прищурила глаза и осмотрела зверя магическим
зрением. Ёжкин кот! Так это же демон! На голове рожки, копыта
раздвоенные и острые, гибкий длинный хвост лысый и заканчивается
жалом, как у скорпиона. Золотые кольца пышной гривы и хвоста всего
лишь качественный морок. Сивка тряхнул головой, звякнув уздечкой, и
вывел меня из ступора.
— Бедняга, как же ты попался? — пожалела я пленника.
«Молодость и глупая самоуверенность до добра не доводят», —
ответил мне тот ментально.
Но тут распахнулась дверца уборной, и умиротворённая царевна
показалась на дорожке. Уже не спеша, оглядывая двор и избушку, шла
она к крыльцу. Надо идти к гостье, но не могу я пленника просто так
бросить.
«Ты на зов явишься? Отправлю девицу в баню, и поговорим. Может,
смогу чем помочь».
«Приду», — ответил демон и исчез, словно и не было.
— Проходи в дом, красавица, отдохни с дороги. А то в баньке
попарься, пока я на стол соберу, — демонстрируя радушие, обратилась
к девушке.
— Баня — это хорошо. Но мне переодеться не во что. Видишь, на
мне платье мужское? Скрываюсь я, бабушка.
— Всё найдётся. Рубаха свежая, и полотен... аха... и ширинка
добрая, и щёлок в бане готов, и веник запарен. Скидавай в сенцах
одёжку свою, а я сейчас чистое принесу.
Царевна, не чинясь, принялась раздеваться в сенях, благо что за
день солнышко прогрело освободившуюся от снега крышу и холодно в
пристрое не было. Да и русская девица не чета древнегреческой
богине — мороза не боится. Сунула босые ножки в сапожки, набросила
на голые плечи кафтанчик узорчатый свой, подхватила узелок,
собранный мною, и пошла в баню. Нацедив в большую глиняную кружку
остывшего отвара, я двинулась следом.