— Не спорь, — приблизив губы к моей щеке, проникновенно прошептал
полудемон.
Безвольно поплелась к ступе, как овца на закланье.
— Домой! — махнул вслед царь, и я полетела в сторону сгущающихся
сумерек.
Чем дальше удалялась от Кощеева шатра, тем темнее становилось небо
надо мной и светлее в моей голове. Постепенно встречный ветер сдул
чары, наложенные сыном суккуба, и я начала приходить в себя. Чтобы
не думать о Фильке и не рвать сердце, стала вспоминать услышанный
рассказ. Судьба его, конечно, потрепала, но не сломала. Силён
мужик! И как колдун — вон как ступу перехватил, затуманив мне
голову тем, что обострил восприятие мира, и как менеджер. Линейную
систему управления на всё Дремлесье внедрил, и, похоже, она у него
отлично отлажена. С такой организацией дел Дедобаб сам должен
золотые яйца для утреннего омлета поставлять, а не безобидных
старушек за ними командировать. За раздумьями не заметила, как
ступа стала заходить на посадку. Спасибо конструкторам за
самонаведение к месту стоянки. Иначе в накатившей темноте не найти
мне тускло светящиеся окна моей избы. Приткнувшись на боковой
выступ сеней, служивший взлетно-посадочной площадкой, я выбралась
из летательного аппарата и поплелась в дом, в темноте цепляя углы
сундуков, ручки корзин и лукошек. Закатывать ступу внутрь не стала.
Завтра с утра лететь, а дождя ночью не будет.
Инку, запивающему моим кофе ватрушки, которые ему подкладывал
домовой, я не удивилась. Кивнула обоим, буркнув:
— Я сейчас, — достала из сундука банный халат, чистое полотенце и
ушла в душевой уголок за печью.
Стараясь не смотреть в зеркало, содрала с себя парик и одежду,
бросила в угол, наложив заклятие чистоты, и встала под горячие
струи, желая смыть пережитый страх и расслабиться перед предстоящим
нелегким разговором.
— Трофим, сердце моё, умираю от голода. Весь день маковой росинки
во рту не было, — с этими словами присела к столу, надеясь, что
голодную меня ругать будут не очень громко.
Но Инк спокойно жевал ватрушку и делал вид, что меня здесь нет.
Домовой накрывал очередную поляну.
— Ваше высочество, удостойте чести, разделите со мной трапезу, —
пригласила стража отужинать.
— Благодарю, сыт, — откусывая кусок, ответил начальник.
Ковыряя ложкой в каше, искоса поглядывала на него. Мне всё больше
не нравилось такое настроение. Это было похоже на то затишье перед
страшной бурей, о которой рассказывал сын Хоттаба.