Видя, что Кетсыл почти успокоился, я быстренько схватила первое
попавшееся под руку зеркало и поспешила к себе. Не знаю, сколько
времени прошло с той поры, как я вошла в лабораторию, но от
волнений и переживаний устала и спать хотелось нещадно.
— Я отдохну, с твоего позволения, потом что-нибудь приготовлю, —
притормозив на секунду у открывающейся стены, доложила демону и
ушла, не дожидаясь ответа.
Филипп спал в ранце, и я, чтобы не тревожить его чуткий сон,
аккуратно потянула из наружного кармана упаковку влажных
салфеток.
«Ну, для гигиены «стратегических мест» и ног хватит мне их дня
на три-четыре, — уединившись за шторкой, обтирала тело, не снимая
одежды, и рассчитывала, как долго смогу прожить без купания. — А
что дальше? Мыться ледяной водой в холодном помещении я не смогу.
Да и салфетки не выход — волосы ими не очистишь. Надо Кетсыла
поспрашивать — может, у них тут общественные бани есть?»
Спать обутой не хотелось — ноги гудели и требовали отдыха.
Хорошо помнила, что на память о Дремлесье сунула в суму новые
вязаные полосатые шерстяные чулки, в которых будет и без ботинок
тепло. Вот только в какой уголок сумки чудесной я их положила?
Принялась искать нужное на ощупь, но под руку не попадалась скатка
грубой вязки из колючей пряжи. Всё время в ладонь тыкалась плотным
углом папка с рисунками. «Вот же настырная! — попеняла я ей,
вытаскивая на лежанку. — Не до искусства мне сейчас. Тепла и отдыха
хочется». Хоть и было пространство моей чудесной кладовочки
большим, но и хранилось в нём немало. Наконец, нашарила свёрток из
ткани. Оказалось, что это платок, подаренный Здеславом, а в нём
завернута длинная льняная сорочка с обережной вышивкой по подолу,
манжетам и горловине и желанные чулки. Найди попробуй! Зато теперь
есть в чём спать. Быстро сняла с себя одежду и бельё, надела
сорочку, натянула чулки, разложила и развесила ношеное, набросив на
всё заклинание очищающее. Торопливо завернулась в теплую куртку,
как в спальный мешок.
— Проснусь, чистое надену, — пробормотала самой себе, надвинула
капюшон поглубже и без сил повалилась на лежанку, засыпая на
ходу.
Спала без сновидений и настолько крепко, что даже не слышала,
когда замёрзший в ранце кот перебрался под куртку и растянулся
вдоль тела, баюкая своим мурчанием.
— Эй, просыпайся!